Дикие

Но кухня оказалась пуста. Я крепила листок магнитом к полоске металла над стойкой выдачи, когда сзади раздался звук закрывшейся двери черного хода.

- Том, - позвала я, - Джеймс хочет стейк и картошку, чем жирнее, тем лучше, - улыбнулась, поворачиваясь.

- Я ему обязательно передам, - уголки губ Макклина дрогнули. Он стоял буквально в двух шагах от меня.

- Привет, - отчего-то растерявшись, выдавила едва слышное.

- Привет, малышка-Кристин, - так же тихо ответил мужчина. – Смотрю, твой сторожевой пес уже прибыл, - и взгляд хозяина «Берлоги» мне очень не понравился. Конрад был в брюках и белой рубашке, рукава он закатал, как всегда на левом запястье поблескивали часы, кожа скул и подбородка потемнела от щетины.

- Не называй его так, - попросила, упираясь спиной в стойку. Что-то настораживало меня во взгляде Конарда, что-то было не так.

Мужчина бросил короткий взгляд мне за спину и улыбнулся.

- Щенок смотрит сюда. На тебя и меня. Он ведь еще ничего не знает, да? Ты ему еще не сказала.

- Нет. Пока нет.

Еще одна мимолетная улыбка мелькнула на лице Макклина. Он поднял руку, опустил мне на талию, поглаживая большим пальцем под грудью.

Я дернулась, врезавшись лопатками в выступ раздачи.

- Как же ты собираешься со мной трахаться, маленькая? Если шарахаешься от каждого прикосновения?

- Конард, ты…

Волк дернул меня к себе, отодвигая от стойки, прижал к соседней стене и прежде, чем я сообразила, поцеловал. Вторгся в мой рот, словно заявляя права. Он целовал до боли в губах, почти грубо, прижав мои руки над головой, когда я попыталась оттолкнуть самоуверенного оборотня. Впивался в меня снова и снова. Целовал яростно и безжалостно. То покусывая, то проводя твердым языком по губам.

И в какой-то момент я перестала думать, перестала соображать. Сама открыла рот, вцепившись пальцами в ворот белоснежной рубашки, заставляя натянуться ткань.

Конард ворвался внутрь, затевая знакомую, но острую и опасную игру. Жар разнесся по венам. Я судорожно выдохнула, сплетая наши языки, чувствуя, как мужчина расстегивает верхние пуговицы на комбинезоне, как одна его рука несильно сжимает грудь.

В следующий миг щетина кольнула шею, его губы опалили жаром тонкую кожу за ухом.

- А твой волчонок за стенкой, маленькая. В двух шагах, возможно, даже слышит твое сбившееся дыхание, всматривается в окно раздачи, - волк потерся бедрами о меня, прижался еще сильнее, так, чтобы я ощутила его плоть. – Ждет, когда же ты выйдешь. Он наверняка видел меня, - продолжал шептать Конард, играя с мочкой уха, проникая языком в раковину. – Наверняка гадает, что я тут с тобой делаю, где же его маленькая подружка. А ты тут, со мной, плавишься и стонешь в моих руках, - жаркий, хриплый, влажный шепот, шершавый, подобен древесной коре.

Марк… Надо…

Я снова дернулась.

Он укусил. Несильно, но ощутимо, и что-то острое и тонкое, как вязальная спица, прошило от места укуса на шее вдоль всего тела, по позвоночнику, в голову. Я, словно, опьянела. Только шум собственный крови, громкий, как ревущий водопад. Тело выгнулось, стон сорвался с губ, я прикусила костяшку указательного пальца, зажмурилась.

- Нет, - убрал с силой мою руку Конард. – Стони для меня, смотри мне в глаза, – и его рука скользнула по животу в низ, раздвигая ноги.

Господи, как жарко, как горячо.

Пальцы надавили через ткань, потерли, снова надавили. Он гладил с нажимом и пощипывал, а меня била крупная дрожь. Он стянул с моих плеч комбинезон до предплечий, сковывая мне руки, вынуждая держать их вдоль тела, оторвался на миг, прожигая темным голодным взглядом. Кожа груди тут же покрылась мурашками, затвердели соски.

Его рука скользнула сзади на шею, вторая опустилось на грудь, сжимая сосок, колено скользнуло между ног. Конард потянул немного вниз и на себя, почти заставляя оседлать его ногу. Губы снова коснулись моего рта, язык ворвался внутрь.

Я ничего не понимала, я ничего не ощущала, кроме давления и тяжести внизу живота, кроме его дыхания и движений. Он вел меня за собой, так, как ему было надо. Вминал, вжимал, вдавливал в себя.

Я сжала челюсти, чтобы не стонать, когда его язык покинул рот и губы опустились на грудь, а место колена снова заняла рука.

Я не помню, почему нельзя стонать. Но нельзя. Не так громко…

- Давай, Кристин, покажи мне свою любовь к Маркусу Джефферсону. Он ведь все еще там, сидит, ждет. Пока я дарю тебе наслаждение, пока довожу до точки.

Марк… Нет…

Пальцы надавили сильнее, зубы прикусили сосок, и я выгнулась, дернулась, впилась зубами в плечо Конарда сквозь рубашку. Не было воздуха, не было цветов и красок, только гул в голове, и падение в бездну, и его хриплый смех.

Я уперлась затылком в стену, закрыла глаза, чувствуя, как Макклин приводит мою одежду в порядок. Меня все еще потряхивало, тело размякло, как и зверь внутри. Я все еще ничего не понимала, не могла прийти в себя, восстановить дыхание и мысли.

Это было как фейерверк, как взрыв, как пропасть.

Теплые губы коснулись моих в мимолетной ласке. Осторожно, легко, почти незаметно.

- Ты настоящий говнюк, - прохрипела медленно, глядя мужчине в глаза.