Дикие

Мощеная дорожка разрезает надвое широкий ровный газон, покрытый инеем. Чуть дальше виднеется забор, а над деревьями, высоко в небе, – первые признаки зари. Но у ворот что-то движется, какое-то темное пятно, которое сливается с окружением. Я жмурюсь, отвожу взгляд и смотрю на пятно снова, и тут Кэт ахает, а Линдси говорит: «Твою мать», – и контуры вдруг обретают резкость.

Черный блестящий мех. Он огромный, высотой с меня в холке, с массивными плечами и низко опущенной головой. Медведь. Тот, которого я видела в свой первый день в лесу, тот, которого слышала, когда мы оставили тело Уэлч у причала. Только теперь он во дворе школы.

Он снова ворчит, и мы замираем, сбившись в кучу и задыхаясь от колючего зимнего воздуха.

– Какого черта делает ружейная смена? – шепчет Кэт. – Как он вообще проник за забор?

– Смотрите. – Линдси указывает куда-то в темноту. – Вот как.

В груди разливается ужас, но я уже знаю, как он попал внутрь. И действительно: позади медведя покачиваются распахнутые настежь створки ворот.

Мне следовало быть внимательнее, мне надо было проверить, но я вернулась из леса и просто закрыла за собой створку. Уэлч, контейнер, призраки прошлой ночи – это не оправдание. Как я могла подвергнуть нас всех такой опасности? Как я могла быть такой идиоткой?

Это сделала я. Я привела смерть. Простите, простите меня.

Не поднимая носа от земли, медведь ковыляет в сторону школы. Время от времени он громко всхрапывает и кусает воздух, и мы слышим глухое щелканье его зубов. Я вижу, как подрагивают кончики его ушей, вижу на позвоночнике голое мясо там, где с него облазит шкура.

С крыши доносится крик, а за ним выстрел. Просвистев у нас над головами, пуля врезается в камень, которым вымощена дорожка, и медведь вскидывается на задние лапы. От испуга я взвизгиваю. Кто-то зажимает мне рот рукой, но уже поздно.

Медведь поднимает голову и смотрит прямо на меня. У меня вырывается придушенный вопль. Половина его морды обнажена до кости.

Шумите, учил нас мистер Харкер. Дайте ему отпор. Но это токс, а к токс старые правила едва ли применимы.

– Выстрел его не спугнул, – говорит Риз. – Но они еще могут его ранить.

Линдси трясет. Мое тело, прижатое к остальным, напоминает оголенный провод. Напряжение столь велико, что меня, кажется, можно сломать пополам, а сердце стучит как сумасшедшее.

– Дайте им еще один шанс, – шепчу я.

Второй выстрел, и медведь ревет. Думаю, они попали, но он продолжает идти на нас.

– Отступаем спиной вперед, – говорит Риз ровно и негромко. – Медленно, на счет «три».

Я беру Кэт за руку, и Риз начинает считать. Мы держимся друг за друга, и я чувствую, как кто-то из нас дрожит, когда медведь фыркает и переминается с лапы на лапу. До школы рукой подать, но, если мы побежим, по крайней мере одну из нас он догонит.

Мы делаем первый шаг, и я перестаю чувствовать его горячее зловонное дыхание. Он наблюдает за нами, и я стараюсь не моргать, не прерывать зрительного контакта, но слепой глаз болит, вокруг темно, а я так устала.

– И еще, – говорит Риз. Вместе мы делаем еще один шаг. Дрожащие тела, сжатые кулаки.

Секунду ничего не происходит, и я чувствую, как у меня расслабляются плечи. И тут он рычит, и его рев, идущий словно из самой земли, пробирает меня до костей.

– Ага, – говорит Риз. – А вот теперь бежим.

Кэт срывается с места первой, оттолкнув нас в сторону. Я падаю на четвереньки, обдирая ладони о замерзшую землю. Темнота вокруг сгущается, и когда я поднимаю голову, то вижу совсем рядом его блестящую кость и влажную открытую пасть. Меня окутывает спокойствие. У меня есть только нож, от которого сейчас никакого проку, но я могу выиграть время для остальных. Это я впустила его внутрь. Дальше он пройдет только через мой труп.

Но Риз хватает меня под локоть серебряной рукой и рывком ставит на ноги. В ее глазах дикое выражение, щеки горят.

– Шевелись.

Ветер хлещет в лицо, в ушах шумит кровь, и я слышу его – слышу, как он ломится за нами, как сотрясается земля от его шагов. Грохот выстрела – мимо, слишком темно, и мне нельзя оглядываться. Кэт ждет на крыльце, Линдси бежит прямо передо мной. Я обгоняю ее. Каждый вдох дается все тяжелее, легкие сжимаются от холода.

– Скорее! – кричит Кэт. Риз добегает до двери и ныряет внутрь. Кэт протягивает ко мне руки, и я, полностью утратив контроль над собственным телом, врезаюсь в нее, и она заталкивает меня в вестибюль.

– Давай, Линдси, – зовет она. Линдси только что была прямо за мной, я могу в этом поклясться, но тут я слышу вскрик, переходящий в хриплый надломленный визг. Страшный лязгающий звук пронзает до мурашек. Я не сомневаюсь, что буду помнить его всю жизнь.

Кэт наваливается на парадную дверь, и Риз возится с замком, поворачивая защелку. Грохот металла перекрывается влажным рычанием и треском костей. Линдси вскрикивает в последний раз и замолкает.

– Как ты? – спрашиваю я Кэт. – Нормально?

На ней нет лица, а глаза стеклянно блестят, но она кивает. Сильная, стойкая – настоящая дочь офицера флота.

– Пока да.