Дикие Фейри (СИ)

Я подошла к двери, не замечая ее. Мои пальцы сжались вокруг толстой сумки для улик, набитой одеждой и вещами Гарета, и я прижала ее к груди — единственную частичку его жизни, которая у меня осталась.

Я не плакала. Я даже не была уверена, что у меня остались слезы. А может быть, их просто не хватало, чтобы выразить ту пустоту, которая была во мне сейчас. Даже ярость отсутствовала. Я просто чувствовала… ничего.

В лодочном домике было холодно и темно, когда я вошла внутрь, и я пожевала губу, пробираясь к верхнему уровню, где я сидела, когда приходила сюда раньше.

Я начала шагать по деревянному полу, но остановилась, заметив Данте, сидящего в одной из гребных лодок, прислонившись спиной к борту и покачивающегося на воде в центре огромного помещения. Шум волн и ветер снаружи скрывали от меня биение его сердца и мое собственное сердце заколотилось в панике, когда я заметила его, задаваясь вопросом, слышал ли он что-нибудь из телефонного звонка, который я только что сделала. Что я сказала? Что-либо разрушительное? Что-нибудь о Гарете?

— Что ты здесь делаешь? — потребовала я, не двигаясь с места.

— Разве ты не рада меня видеть, bella? — спросил он, заложив руки за голову. — В конце концов, это ты пришла на мое место.

— Дело не в этом, — ответила я, поправляя в руках толстый черный пакет с уликами. Я еще не открывала его. Мне не хотелось рыться в вещах Гарета в офисе ФБР, и я не была уверена, что справлюсь с этим сегодня. Но я оторвала этикетку с его именем, которая была приклеена к передней части. Я выбросила ее в мусорное ведро в участке еще до того, как ушла.

Взгляд Данте упал на сумку и он поднялся на ноги. — Кто? — спросил он, его тон был мягким, поскольку он явно понял, что я держу в руках. — Я сам получал много таких пакетов. В Клане слишком много людей умирает молодыми, — объяснил он.

Я открыла рот, потом снова закрыла его. Я не хотел лгать ему, но и правду сказать не могла.

— Хуже всего было, когда мне пришлось забирать вещи отца, — продолжал он, как будто я сама спросила. — Моя мать… ей потребовалось много времени, чтобы смириться с тем, что с ним произошло. Он был ее Элизианской Парой, вожаком ее стаи, отцом их десяти детей, центром ее мира. Un vero amore (п.п. одна настоящая любовь). И я пошел вместо нее, чтобы забрать тот мешок.

Данте потянулся ко мне, и я подалась вперед, чтобы взять его за руку, позволяя ему притянуть меня ближе. Я шагнула в лодку и она покачнулась под моим весом.

Основание лодки было пустым, но Данте застелил его толстыми одеялами, и я опустилась внутрь, прижавшись к нему, когда он притянул меня ближе. Я задвинула пакет с вещами Гарета за спину и положила голову на грудь Данте.

— Могу я показать тебе кое-что, Элис? — спросил он через мгновение.

— Хорошо, — вздохнула я, потому что боль во мне все еще держала меня в плену, и я хотела, чтобы он изгнал ее.

Он поднял руку, которая меня не держала и направил порыв воздушной магии в сторону верхушки лодки, так что мы начали дрейфовать в сторону отверстия, ведущего к озеру. Мы проскользнули сквозь завесу плакучих ивовых ветвей, закрывавших выход и они лениво прошелестели над нами, пока мы плыли.

Я задрожала от прохладного воздуха и Данте натянул на нас одно из одеял, создав небольшой кокон для нас двоих, пока мы дрейфовали в центре озера.

Чем дольше он меня держал, тем ровнее становилось мое дыхание, и я закрыла глаза, сосредоточившись на ровном стуке его сердца под моим ухом.

— Я потерял больше людей, чем могу сосчитать и мое сердце хранит столько шрамов, что иногда я удивляюсь, как оно вообще умудряется биться, — вздохнул Данте. — A morte e ritorno. Но из смерти действительно нельзя вернуться.

— Как ты думаешь, они ждут нас за завесой? — спросила я, этот вечный вопрос всегда преследовал меня. Был ли Гарет все еще где-то там, каким-то образом? Или он просто ушел? Лучший человек, которого я знала, навсегда потерян из-за жестокого поворота судьбы.

— Aspetterei per sempre quelli che amavo.

Дрожь пробежала у меня по позвоночнику от его слов, хотя я их не понимала.

— Я бы вечно ждал тех, кого любил, — тихо произнес он. — Открой глаза.

Я сделала, как он велел, и повернув голову, увидела, что на нас смотрят небеса. Небо было усыпано тысячами звезд и все они наблюдали за нами со своих недосягаемых мест.

Боль в груди ослабла, когда я посмотрела на них, и я поняла, что хочу рассказать ему о Гарете. Мне нужно было говорить о нем, признать его в моей новой реальности, хотя я не смогла бы рассказать ему все.

— Мой брат умер, — медленно вздохнула я. — И я начинаю думать, что это произошло из-за меня.

Данте крепче прижал меня к себе, но он ничего не сказал, ни противоречий, ни банальных заявлений о сочувствии, ничего, чтобы ослабить эмоции, которые боролись во мне. Он просто обнял меня под звездами и позволил мне сказать ему то, что я хотела и утаить то, что мне было необходимо.