Дикие груши

Сабур рассчитал время так, чтобы войти в класс перед самым учителем, последним, когда все уже будут на своих местах. Он боялся столкнуться с Миной. Но едва он вошел, как встретился с ней глазами. Он торопливо отвел взгляд и, пока учительница английского шла к столу, устроился на парте рядом с Али.

К доске вызвали Джейран. Она шпарила английский текст, как заученные стихи. И вдруг Сабур заметил, что она улыбается Сала́му.

— Видал, какая Джейран нынче? Вся сияет! — шепнул, наклонившись, Али. — Она попросила Штихеля вырезать орнамент на золотом перстне матери. Штихель принес перстень и, знаешь, хоть он и болван, орнамент получился просто классный. Даже не верится, что он сам это сделал!

Сабур с неприязнью посмотрел на Салама. Тонкая шея, большие оттопыренные уши. Ну и красавец!

А Джейран улыбалась Саламу. Влюбилась, что ли, в этого Штихеля? Может, потому и не замечает его, Сабура? Будто его вовсе нет в классе! И что она нашла в этом вислоухом?..

Сабур осторожно покосился на Мину. Она сидела и задумчиво смотрела в окно. Голову она держала гордо и прямо. Изящная девчонка!

А Джейран опять улыбнулась Саламу. Совсем обнаглела!

— Что с тобой, Сабур? — оказывается, это его уже третий раз спрашивает учительница. Теперь по-русски. Она решила, что по-английски он ее просто не понимает.

— А… — очнулся Сабур. — Я… я — ничего. — Сабур растерянно вскочил, чем развеселил класс.

Джейран почему-то смеялась веселее всех.

Только Мина, казалось, ничего не заметила. Она даже не повернула головы.

На перемене Сабур подошел к Саламу.

— Чего нос повесил, Штихель?

— Разве у меня есть что вешать? — ехидно улыбнулся Салам, посмотрев на несколько крупноватый нос Сабура.

— Развесил уши и ходишь, как осел, — не придумал ничего лучшего Сабур.

— Ты можешь спрятаться под их тенью и передохнуть, — любезно отозвался Штихель. Видно, у него было такое хорошее настроение и его просто невозможно было вывести из себя.

Сабур схватил Салама за шиворот и толкнул. Беспомощно дрыгнув ногой в воздухе, Штихель оказался на полу. При этом он нечаянно задел какую-то первоклашку, и та, прижавшись к стене, громко заплакала.

— Ты чего пристал? — Салам вскочил и бросился на Сабура.

Но их уже окружили ребята. Драка не получилась.

Джейран в сторонке уговаривала первоклашку не плакать.

— У тебя есть платочек? Нет? Возьми мой. Видишь, какой красивый?

Девочка перестала плакать.

— Ты в первом классе?

— Перехожу во второй!

Сабур издали наблюдал за ними. Раньше ему нравилось, что Джейран возится с малышами, легко находит с ними контакт. Но сегодня его раздражало, как она сюсюкала с этой неваляшкой.

— Ну что, утерла ей нос? Тю-тю-тю…

Джейран удивленно посмотрела на Сабура. Ей была непонятна эта злость. И Сабур понимал, что ведет себя не очень красиво, но не мог остановиться.

Мина встретила его загадочным взглядом. Улыбнулась и опять отвернулась к окну.

— Тоже мне еще! — неизвестно почему нахмурился Сабур.

КТО ВИНОВАТ?

Едва прозвенел звонок с последнего урока и ученики девятого «А» схватились за портфели, как в класс вошел завуч Ахме́д Маме́дович. Следом появились Сарат Магомедовна и Хамис Хадисовна.

Лысый, в роговых очках с толстыми стеклами, завуч кивнул классу и присел за стол, положив перед собой блокнот и ручку. Хамис Хадисовна прошла к последней парте, а Сарат Магомедовна привычно встала возле стола и объявила о начале классного собрания.

Ученики недоуменно притихли: присутствие на собрании директора или завуча всегда означало разговор о событиях сверхординарных.

Сабур не сомневался, что речь пойдет о нем, о том злосчастном вечере. И Али насторожился, подобрался весь.

И Мина поняла: разговор будет о Сабуре, Али и, значит, о ней. Она почувствовала неприязнь к завучу и Сарат Магомедовне. Даже в их сторону было неприятно смотреть.

Джейран всполошилась. Она подумала: учителя появились в классе, потому что Салам нажаловался им на Сабура. И она с возмущением посмотрела на Салама. Ну как только не стыдно!

Сарат Магомедовна между тем попросила Сабура встать лицом к классу и объяснить, почему он позволил себе явиться на весенний бал выпившим. И заодно уж рассказать, как он разбил окно в коридоре.

— Я уже объяснял. Устно и письменно.

— Но ни устно, ни письменно ты не назвал причин, побудивших тебя к этим проступкам, — холодно произнесла Сарат Магомедовна.

— Я все сказал.

— Не упрямься, — вмешался завуч.

— Ну… я отмечал день рождения.

— С кем отмечал?

— Да ни с кем.

— Что же, ты сидел один и пил вино? — спросила Сарат Магомедовна. — Позволь тебе не поверить!

— А какая разница, один или не один? — пожал плечами Сабур.

— Получается, что ты не доверяешь всем нам — ни завучу, ни мне, ни Хамис Хадисовне, ни товарищам по классу?

— Да нет, дело совсем не в этом.

— В чем же?

— Не знаю, как вам объяснить…

— Объясняй так, как было на самом деле. Это самое простое.

— Иногда у человека случается такое, о чем ему ни с кем не хочется говорить.

— И это его право! — крикнула Мина.

— Вам слова не давали! — Завуч предупредительно постучал ручкой по столу.

— Ну так как же, Сабур? — опять заговорила Сарат Магомедовна.

Сабур молчал.