Дикие груши

— Вот именно! — подхватил завуч. — Когда человек может солгать раз, не знаешь, следует ли ему верить в другой. Мне, например, до сих пор непонятно, кто кого покрывает: Али Сабура или Сабур Али. Согласитесь, у меня есть для этого основания! Я уж не говорю о самих проступках, но факт обмана, лжи перед всем классом и перед учителями просто возмутителен. Что вы отворачиваетесь? Вам стыдно? Наконец-то! Но давайте продолжим собрание. Кто хочет выступить? И прошу говорить по существу.

— Я, — поднял руку Салам.

Сабур зло на него глянул. Сейчас непременно продаст Али. А он, Сабур, решил стоять на своем. Сказать, что Али просто решил уйти из школы и потому берет на себя его вину. Наговаривает на себя, спасает друга…

— Али сказал правду, — начал Салам. — В тот вечер я встретился с ним еще до бала, и от него несло спиртным… И стекло разбил тоже он. Я видел. Вернее даже, это случилось из-за меня. Мы столкнулись в коридоре. Я пошутил над ним, а он разозлился и хотел меня ударить… Ну, и случайно попал локтем в стекло. Это могло быть с каждым.

— Что же ты до сих пор молчал и морочил нам голову? — возмутилась Сарат Магомедовна.

— Я ждал… Я знал, что он сам признается. У спортсменов…

— Штихель всегда все знает, — бросил кто-то недовольно.

— Али, конечно, виноват, — продолжал Салам, — но как же теперь быть с ним? Он ведь проучился с нами девять лет… Это глупо бросать сейчас школу! Всего ничего учиться осталось…

— Об Али мы еще поговорим, — перебила его Сарат Магомедовна. — А сейчас я прошу тебя выразить отношение к проступку Сабура, к его лжи. Считаешь ли ты, что, покрывая Али, он тем самым становится как бы на одну доску с ним. Ну? Мы слушаем.

— Выразить отношение? А чего тут выражать?..

— Значит, ты его оправдываешь?

— Я не оправдываю. Я не знаю. Не думаю, что его нужно наказывать. Он, наверное, сам все понял…

— Похоже, что и он, и вы еще ничего не поняли, — холодно сказал завуч.

— Садись! — Сарат Магомедовна махнула рукой. — Кто еще хочет высказаться?

— Разрешите! — раздался в тишине голос Хамис Хадисовны.

По классу прошел шум и быстро затих.

Хамис Хадисовна вышла к учительскому столу.

— Да, — вздохнула Хамис Хадисовна, — сложная ситуация. Я не оправдываю Али. Он не должен был так демонстративно покидать класс. Никто здесь не желал ему ничего плохого. Он напрасно видит в нас недоброжелателей. Но сейчас, конечно же, дело не в том, когда и как мы должны его наказать. Это — самое простое. Сейчас нам надо ему помочь. К сожалению, вольно или невольно, мы выступили в роли судей, а не товарищей. А ведь жизнь у Али, можно прямо сказать, нелегкая. Многие ли из вас, его одноклассников, знают, каково ему живется? Один Сабур, может быть. А ведь вы девять лет вместе учитесь. Встречаетесь каждый день. Неужели вам безразлично, от чего страдает, чем мучается ваш товарищ? Представьте, что с ним будет, если он оставит школу? Дома все сложно, школу оставил на полпути, товарищи о нем тотчас же забыли…

— Не надо создавать из этого трагедию, — вмешался завуч. — Я думаю, у нас достаточно сильный и дружный коллектив, чтобы повлиять и на таких, как Сабур и Али.

— Конечно, коллектив у нас хороший. И он многое может. И должен. Я об этом как раз и говорю. Но что касается трагедии, то она, к несчастью, существует реально. В душе Али. Может быть, вы обратили внимание на то, с каким отчаянием говорил Али. У меня, когда я его слушала, мороз прошел по коже. Мы должны понять, что с ним происходит, если действительно хотим ему помочь.

— Что же вы конкретно предлагаете?

— Я? Еще ничего. Я просто думаю об этом. Боюсь, как бы чего-нибудь не испортить. И очень надеюсь на Сабура.

— Сабура еще самого надо воспитывать, — опять вмешался завуч. — А об Али разговор еще действительно впереди. Может быть, вы, Хамис Хадисовна, скажете о своем отношении к поведению Сабура?

— Что же… Я не оправдываю и не одобряю лжи Сабура. Ложь — всегда противна. Хотя я понимаю, почему Сабур так поступил. Ему хотелось уберечь Али. Он один знал, как ему плохо и чем может обернуться эта ситуация. Может быть, он не поступил бы так, если бы был уверен, что мы тоже захотим помочь Али.

— Это правда! — подхватила Мина.

— Асварова! — Сарат Магомедовна хлопнула по столу ладонью. — Еще одно слово — и тебе придется покинуть класс…

Джейран с завистью посмотрела на Мину.

— Это как раз тот случай, мне кажется, — продолжала Хамис Хадисовна, — когда не следует сгущать краски. Надо понять, почему Сабур так поступил. И объяснить ему, в чем он неправ. Я бы посоветовала Сабуру не спешить с выводами. Не видеть кругом судей и врагов. И оглянуться на себя самого. Кто позволил ему так неуважительно и недоброжелательно относиться к старшим? А ведь мы все хотим помочь и ему, и Али…

— У вас все? — спросил завуч.

— Пожалуй, да.

— Спасибо! — сказал завуч и встал из-за стола.