Дикие мальчики

25 июня 1988 года, Касабланка, четыре часа пополудни. Кафе «Азар» располагается на захудалой улочке на окраине, похожей на ту, каких десятки в Форт-Уорте, штат Техас. «КАФЕ АЗАР» красными буквами на зеркальном стекле. Что происходит внутри, скрыто от улицы за выцветшими розовыми занавесками. Внутри несколько европейцев и арабов пьют чай и безалкогольные напитки. Подходит мальчишка – чистильщик обуви и знаком показывает на мои ботинки. Он голый, если не считать грязных белых плавок и кожаных сандалий. Голова обрита, на макушке пробивается пушок. В каких-то иных времени и месте его лицо было красивым, но теперь оно искорежено и изломано под действием некой силы, черты перекошены, тело иссушено давним голоданием. Он садится на свой ящик и смотрит на меня, вздернув курносый нос и расставив ноги, скребя пальцем в плавках. Кожа белая, как бумага, черные блестящие волосы плотно прилегают к тощим ногам.

Пока он ловкими точными движениями начищал мне ботинки, от его тела на меня пахнуло чем-то затхлым. В углу кафе я заметил зеленую занавеску, перед которой стаскивали одежду двое мальчишек. В том углу, по-видимому, в полу было какое-то углубление, потому что я видел их только выше колен. Один из мальчишек разделся до розовых трусов, топорщившихся в паху. Другие посетители не обращали внимания на происходящее. Чистильщик кивнул на этих двух актеров, которые теперь трахались стоя, раскрытые губы безмолвно ловили воздух. Он приложил палец к глазу и помотал головой. Остальные посетители просто не способны их видеть. Я протянул ему монету. Он проверил дату и кивнул. Фишка проверил дату скрюченных крапивных ног измененным диском.

– Давненько никто не использовал прыгалку, – сказал он.

Волосы на ногах покрыты плесенью. Дуло подергивается, исковерканное скрюченное тело, лицо под водой, солдатское удостоверение личности, донельзя исхудалый на фотке.

– Я тоже. – Он показал на свое худое тело.

Он поднял свой ящик. Я пошел за ним через зал кафе.

Когда я иду с Фишкой, меня никто не видит. Ягодицы гладкие и белые, как старая слоновая кость. Угол за зеленой занавеской оказался утопленной известняковой площадкой на две ступеньки ниже пола кафе, тут витал сухой затхлый запах пустых залов ожидания, вдоль стены – истертая деревянная скамья. В каменный пол вмонтирован железный диск футов пяти в диаметре, по окружности высечены деления градусов и цифр, медные стрелки обозначают стороны света. Это своего рода компас, покоящийся на гидравлической подушке. И действительно, в центре диска – морской компас в гнезде из тикового дерева. Две пары поношенных сандалий, лоснящихся и черных от пота, закреплены на пружинах высотой в восемь и на расстоянии восемнадцати дюймов друг от друга, так чтобы центр диска и компас оказались точно между стоящими в них людьми. Пружины были привинчены болтами к поршням, выступавшим на планках из металлического диска. Сандалии были на разных уровнях. Очевидно, их можно было регулировать, поднимая или опуская планки. По знаку мальчишки я сбросил одежду, ощутил прикосновение гладких пальцев, мне пришлось нагнуться и упереться руками в колени. Мальчишка извлек из своего ящика сантиметр с маленьким узелком на конце. Он измерил расстояние от моего ануса до пола. Круглым ключом отрегулировал в опорных стойках уровень сандалий на пружинах. Затем встал и снял плавки, теребя вздыбленный член.