Дикие надежды

– Совсем зашугал их Хэтчер и его наемники. Никому житья от них нет. Кому есть куда податься, те давно уехали, разбежались. А те, что остались, из лачуг своих нос высунуть боятся. Девчонки и молодки, те и вовсе по домам сидят за ставнями запертыми. Летом вон одну девочку, только в цвет вошла, в казарму заманили… Мальчишки… Каждый год всех, кому миновало шесть, Хэтчер забирает в свой замок. А возвращаются они, как тот Лир – ничего от мальчишки не осталось. А такой озорной был, добрый. Каждой зверюшке ранку полечит, каждую птичку накормит и приголубит… Да и зимы… Разве были такие зимы в Ниас-Рие? Подощит месяц-другой и пройдет. А тут морозы стоят лютые. Вон Эри-Нуат ненамного южнее, но в разы теплее… Гневаются земли, что чужие сапоги их топчут…

Ровена замолчала, прервав свою странную речь. Меррит подождала минуту-другую, но продолжения не последовало.

– Какие ж они чужие? Хэтчер мой законный опекун, – бросила, подталкивая знахарку к дальнейшему разговору.

– Законный…, – перекатила слово на языке Ровена. – Только странно все это. Не любил твой отец свояка. Не уважал. И самое бы ценное точно не доверил. Эх, зря твоя матушка меня не послушалась. Посмеялась только: «Да, что со мной у любимой сестры случиться может». А ведь я все видела. А отвести так и не смогла… Только твою жизнь у владыки Оскольчатого моря чудом выкупила.

– Разве можно жизнь у морского владыки выкупить?

– Можно. Если цену достойную заплатить.

– И что же ты отдала?

Но знахарка не ответила, лишь качнулась как от удара да плечи согнулись под тяжестью принятого решения.

– Смотрю, кольцо тебя приняло, – бросила Ровена и Меррит, вздрогнув, перевела взгляд на палец. Неужели, заметно? Да нет. Повязка не сдвинулась с места и кольца видно не было. – Я вижу больше, чем ты думаешь. И спасеныша твоего вижу. Ты поутру, прежде чем к нему идти, ко мне заскочи. Мясо дам. Да настои кое-какие. Нужно его на ноги поставить. До того, как вы в путь с ним отправитесь.

– Отправимся? – эхом переспросила Меррит, в планах которой не было никакого пути. До весны уж точно. Ну куда в зиму идти?

– И вечером по замку не ходи. В лес нос не суй. Ничего хорошего тебя там не ждет. Вот держи, – знахарка положила перед девушкой небольшой потертый блокнот. – Это записи твоей матери. Они многое расставят по местам. И многому научат. А теперь ступай. Нечего прохлаждаться. Завтра занятия начнем. Глядишь, хоть чему-то тебя научу, – задумчиво потерев лоб, пробормотала Ровена.

– А платье? – решила напомнить девушка.

– Что платье?

– Кхира обещала принести.

Знахарка окинула ее невидящим взглядом:

– А вон оно что. Ну тогда сиди жди. Только молча, – и отвернулась.

Меррит едва не прыснула. Сдержалась в последний момент. Уж слишком обхождение этой белокожей напомнило ей мать-настоятельницу – та тоже постоянно до них снисходила.

Еще раз окинула взглядом Ровену. Сложно было поверить, что они с Кхирой, – сестры. Та черноволосая и черноглазая, крупная, богатырского сложения с круглым, румяным (даже слишком), лицом. Эта беловолосая с выцветшими глазами, высокая, худощавая, с вытянутым лицом и ввалившимися щеками. Словно все краски и жизнь достались темной сестре, миновав светлую.

Меррит никогда ранее не встречала таких белых людей. Хотя и слышала. В деревнях белых младенцев считали проклятыми, поэтому новорожденных относили в храм Безликого. Родителей же, покрывших себя бесчестием, наказывали строже – проводили обряд бездетности, а иногда и вовсе изгоняли из общины. Некоторые сами уносили новорожденных в лес и оставляли там на милость диких зверей, чтобы скрыться от позора и последующего за ним наказания. Некоторые родители умудрялись продать младенца колдунам Магозорья, те покупали кожу, кости и органы белых выродков и использовали для своих заклинаний. Счастливчики же умирали сами, сгорая в лучах светила. Как же Ровена выжила?

– Одевайся, шибше. Седрик вестника получил, господа молодые едуть.

Какая связь между ней и неведомыми господами, Меррит не поняла, но платье сменила торопливо.

– Стой, – окликнула ее уже в дверях Ровена и взмахнув рукой, сыпнула в лицо девушки какой-то порошок.

– Это ты славно придумала, сестрица, – бормотала старуха, обходя Меррит по кругу. – Чай теперь не позаряться. Казарменными обойдутся.

– А можно еще порошка? – вдруг неожиданно даже для самой себя поинтересовалась девушка.

– Много нельзя. Прыщи язвами станут – лечить потом долго.

– Я не себе. Подруги у меня, – неуверенно пробормотала девушка.

Ровена окинула ее взглядом:

– Поймут, что это я дала, не обрадуются. Хэтчер боится меня трогать, но только до тех пор, пока я ему дорогу не перехожу.

– Не поймут, – упрямо качнула головой Меррит.

Взгляды скрестились – пронзительно белый и ярко-фиолетовый.

– Держи, – сдалась знахарка и протянула ей мешочек. – И глаза прячь! Уж больно они яркие.

– Знаю.

– И одну щепоть. Не больше, – напутствовала Ровена.

* горькуха – жгучая трава с сильным едким ароматом. Используется в кулинарии и медицине.

Глава 6