Дикие питомцы

Когда мы учились на последнем курсе, как-то в мае выяснилось, что Нэнси выиграла премию Стэнфорда, а значит, ей дадут повышенную стипендию. Она пригласила меня на церемонию вручения наград в качестве своей спутницы. А места в зале заняла возле компании студентов из Китая, и к тому моменту, как запел хор, мы уже прикончили их вино. Потом к нам пробрался Эзра, и Нэнси тут же надулась. По ее мнению, это он был виноват в том, что я неважно сдала экзамены. Просто в ночь накануне я готовила для него именинный торт и слишком уж увлеклась кремовыми розочками, так до утра и провозилась. На самом деле ему в то время вообще было не до торта. Долли ждала от него вокальную партию для демоверсии песни, и он ни о чем другом думать не мог. А я в последние недели еле ноги волочила, но в ту ночь меня внезапно обуяла такая жажда деятельности, что я бы все равно не уснула. Однако Нэнси напустилась на Эзру, как будто это он был во всем виноват. Да я вообще торты не люблю, оправдывался он.

Родня Нэнси сидела где-то в задних рядах. Они приехали из Голуэя посмотреть, как ей будут вручать премию, и она постоянно на них оглядывалась.

И шипела – если они меня опозорят, я их всех передушу.

А потом, чтобы отвлечься, принялась передразнивать меня. Акцент у нее получался какой-то девчачий, с пришепетыванием.

Эзра хохотал до слез. Официант долил нам воды в стаканы, и Нэнси пропищала – спасибо.

Ничего смешного, бросила я. И выпила еще вина.

После ужина мать Нэнси сказала мне, что я чудесно выгляжу.

Может, уговоришь Нэнси не рядиться в эти похоронные тряпки? – спросила она, указав на ее шарф. Нэнси отпихнула ее руку. Билеты ее родичи взяли самые дешевые, и им уже пора было возвращаться в комнату Нэнси за вещами.

Сходи проводи их, предложила я. Мы тебя подождем.

Мне хотелось посидеть вдвоем с Эзрой у реки. Я послала его принести нам еще вина и льда. Но стоило ему уйти, как снова явилась Нэнси. Она рвала и метала. Это должен был быть наш вечер! Мы нормально не общались с самых экзаменов, заявила она и уселась на траву.

Я зажмурилась и притворилась, что задремала. Эзра вернулся только после полуночи.

Все закрыто, пришлось звонить Фрэнку, парню, который продает выпивку из-под полы, объяснил он.

Представляете, он приехал на «Ауди». Неудивительно, в общем, учитывая, какие он цены ломит.

Я лежала головой у Эзры на коленях, а он выбирал из моих волос травинки. Туфли на шпильках я сняла. А мои балетки остались в комнате у Нэнси. Но я все время забывала об этом и принималась их искать.

Нэнси с Эзрой спорили о плюсах и минусах закона о запрете абортов. По-моему, у католиков это привычная тема для светской беседы, так, способ получше узнать друг друга.

Она умерла четыре года назад! И раз вы признаете, что это трагедия, то как можете защищать идею, которая к ней привела? – горячилась Нэнси. Именно предположение, что у матери и, как вы выражаетесь, потенциальной жизни, могут быть равные права, и убило Савиту. Вот в чем смысл движения за отмену восьмой поправки. Невозможно определить момент, начиная с которого оплодотворенная яйцеклетка становится человеком.

Эзра энергично закивал. Именно это я…

Но Нэнси перебила. Ты хочешь сказать, раз в любой момент существует шанс, что яйцеклетка уже человек, значит, убивать ее нельзя? И, выходит, что пролайферы правы? Но демократический принцип гласит: если ваши сомнения неразрешимы – а именно так обстоит дело в случае с яйцеклеткой – значит, вы не можете указывать другим, как им поступать. Вы вправе принимать решения только касательно своего тела. А, значит, правы прочойсеры.

Эзра промолчал, а Нэнси, еще более этим ободренная, продолжила. Таким образом, человек, достаточно умный, чтобы видеть ситуацию с разных сторон, может считать, что аборт – это плохо, и все равно отстаивать право женщины на выбор.

Эзра надулся и вырвал из земли несколько травинок. Мне хотелось вставить, что сам он отчего-то никогда не мешал мне пить по утрам посткоитальные контрацептивы и что Нэнси, что бы там она ни утверждала, в жизни не решилась бы на аборт. Но я промолчала. Только зарылась пальцами ног в землю. Когда Нэнси и Эзра спорят, она всегда старается сдержаться, а он, чувствуя, что с ним обращаются снисходительно, начинает бросаться громкими заявлениями. Будь они всегда такими, какими становятся рядом друг с другом, я в жизни бы не влюбилась. Она – ревнивая, жестокая и несчастная, он – высокомерный, равнодушный и эгоистичный до глубины души. Стоит мне попытаться их примирить, как я просто исчезаю.

Это кто там? Охранники? – спросила Нэнси.

Я без очков, ответил Эзра. Но нам в любом случае пора, уже светает.

Он попытался встать, я перевернулась, всем телом прижалась к его ноге и пробормотала – но трава такая зеленая.

У Нэнси в комнате еще зеленее. Там прямо настоящий луг. Не хочешь посмотреть?

Эзра помог мне подняться. Они с Нэнси тоже встали и стали отряхиваться. Я пошла вперед, а Нэнси произнесла, будто я ничего не слышу, – даже не верится, что сработало.

Секрет фирмы, отозвался Эзра.