Дикие питомцы

Препираться они начали в полдень – как раз когда должна была стартовать репетиция.

Ну и что, мы пришли-то только в одиннадцать, буркнул Лукас. Угомонись уже, а?

Эзра потянулся, давая понять, что вовсе не против, и мысленно передвинул отметку на таблице учета рабочего времени. Потом заложил пальцем «Песни невинности и опыта» и тоже принялся спорить о том, кто кому открыл Эйфекса Твина.

Вообще-то это был я, заявляет он, только подливая масла в огонь.

Минуты две он активно участвует в разговоре, а потом снова утыкается в книгу. Макс, лежа на полу, крепко сжимает в кулаке барабанные палочки, словно кто-то того и гляди у него их вырвет. На недавней тусовке – после которой он клялся, что больше к наркоте и близко не подойдет, – на него снизошло озарение. Переводя взгляд с одного члена группы на другого, он вдруг выдал – давайте кое-что проясним. У Эзры голос. Лукас – классный продюсер. А Ндулу все любят.

Больше они эту тему не поднимали, но с того дня Макс стал учиться работать в GarageBand[5].

Вывернув шею, Макс читает название книги Эзры и спрашивает – ну и как?

Эзра косится на Лукаса и Ндулу. Он не любит озвучивать свои идеи, пока не обмозгует их как следует и не подыщет неопровержимые аргументы. Но парни все равно не слушают, они очень заняты – стреляют друг в друга «Скитлз» через стол.

Автогол! – орет Ндулу и выбрасывает кулак в воздух. Оранжевый, оранжевый, оранжевый, оранжевый. Что, съел?

Ну, меня заинтересовала экзистенциально-мифическая идея…

Ох, малыш, прости, что? – Лукас демонстративно приставляет ладонь к уху.

Ндулу, глядя на них, щелкает себя по шее и ухмыляется. Эзра натягивает на лицо невозмутимое выражение.

Ну так что, ребята, вы готовы? – спрашивает он, вставая.

Экзистенциа… Да брось, расскажи. Мы ж теперь спать не сможем!

Макс, начинаем?

Ндулу и Лукас, переглянувшись, набрасываются на него – нет, расскажи, расскажи! Давай же, Эзра! Мистер солист, открой нам тайну! В чем секрет? В чем секрет?

Эзра, вздохнув, откладывает книгу.

Ну, учитывая, что Уильям Блейк переосмыслил изначальную экзистенциально-мифическую концепцию Мильтона.

Постой-ка, говорит Лукас. Что?

Эзра повторяет фразу еще трижды, прежде чем понимает, что над ним прикалываются. Тогда он снова надевает наушники. Лукас гудит оооо и машет подолом воображаемой юбки, пока Ндулу не тычет его в плечо. У Эзры в наушниках играют Rumours, он выкручивает звук на полную мощность.

Эти ребята – его лучшие друзья, но в последние месяцы более или менее ровно Эзра относится только к Ндулу. По крайней мере, тому ничего от него не надо. Макс постоянно засыпает его вопросами. Эзра подозревает, что делает он это только для того, чтобы тут же ввернуть заранее подготовленные контраргументы. Во время последней тусовки Макс не нашелся, что сказать по поводу последнего трека Alt-J, и внезапно перешел на французский. Эзре было стыдно за него, а еще стыднее за себя – за то, что у него такие приятели.

А после дебатов республиканцев Макс заявил – конечно, Трамп ужасный человек, просто жуткий, но альтернатива-то не лучше. И пожал плечами, мол, это же очевидно. Эзра тогда подумал, что незаменимых барабанщиков все же не бывает. Даже если этот конкретный барабанщик – твой друг детства, а его отец руководит отделом поиска новых исполнителей в «Infectious»[6].

Дай нам еще пять минут, Эз, просит Ндулу.

Когда наконец все готовы к работе, Эзра этак между прочим рассказывает про письмо. Он не упоминает, что адресовано оно было ему одному. Когда Лукас выхватывает у него ноутбук, Эзра напрягается, но тот всего лишь хочет погуглить, что за блогер им написал. Оказывается, эта девушка ищет молодых перспективных лондонцев. У нее 64 760 подписчиков в Инстаграме и колечко в носу.

Она курит, говорит Ндулу. Кстати, Глюкас рассказал тебе про свою новую подружку?

Лукас невозмутимо подключает усилители, а Ндулу, настраивая гитару, продолжает.

Ох, чувак, она бросалась на него, как голодная волчица. Просто проходу не давала. А Лукас такой…

Ндулу с визгом бросается через всю комнату и прячется за занавеску. Та колышется, в воздухе пляшет бахрома.

Все смеются. Эзра снова утыкается в книгу и оставляет пометку на полях. Наконец Лукас подключает наушники.

Все готово, говорит он. Поехали.

Репетиция наконец начинается. На часах почти половина пятого. Эзра не спит уже двенадцать часов.

* * *

Он бежит, бежит, бежит. И с каждым днем бежать приходится все быстрее. С приходом лета мамашки, гуляющие с детьми на улицах, начали здороваться с ним, как с давним другом. С тех пор Эзра старается оставлять очки дома. Нужно постоянно держать мозг в тонусе. Ему с самого окончания университета мерещится, что он вконец обленился. Интересно, в каком возрасте начинается снижение когнитивных способностей? Может, стоило продолжить учить немецкий, сдать на уровень А? Однажды Эзра прочел в интернете статью о нейропластичности, о том, что в подростковом возрасте начинается синаптический прунинг и создавать новые нейронные связи становится гораздо сложнее. С тех пор он пытается чистить зубы левой рукой.