Дикие собаки

В зените разгоралось второе солнце. Всё окрасилось в синие тона, постройки отбрасывали двойные тени. Колонна голубого света опускалась на приподнятый центр посадочной площадки, как будто на пьедестал. Лёд вскипел, пар взметнулся и мгновенно замёрз, синее сияние угасло в облаке ледяной пыли. Белое кольцо, серебрясь на солнце, расходилось и оплывало. И вот в центре, точно ступица, показался покрытый инеем нос космического корабля. К месту посадки съехались роботы, вооружённые водомётами, и быстро наморозили ледяной коридор, соединивший шлюз «Фламина» со входом на базу.

— Я дам вам кислород, чтобы вывести гелий из организма. Будет немножко весело. Займёт четверть часа, не больше. А тем временем я запущу компьютерную диагностику. Потом будем понижать давление. Мы на базе дышим чистым кислородом, так что давление примерно треть атмосферы. Кстати — у нас не курят!

Рафаэль Эррера Баррос расхаживал по медблоку и возбуждённо размахивал руками, словно сам перебрал кислорода. Его английский от волнения испортился.

— Ну, конечно, кроме кислорода есть водяные пары и немного углекислого газа — мы его выдыхаем. На Европе он дороже золота, улавливается и поступает в оранжерею. Зовите меня Рафаэль, просто Рафаэль.

— Валентин.

— Чрезвычайно рад! — с чувством сказал американец. — Поскорей бы Хэ Бинсин наладил добычу газа в атмосфере Юпитера. Органики не хватает. Да и мы могли бы дышать нормальным воздухом… О! Валентин, вы в хорошей физической форме.

Взгляд Рафаэля скользил по видимым ему одному строчкам на внешней стенке барокамеры — для Тагаева она оставалась абсолютно прозрачной.

— Не то что мы, когда добрались до Европы, — вздохнул Рафаэль. — Нам бы такую «карусель», как на «Понтифике». Одна пятая g на жилой палубе, верно?

— Да, доехал я с удобствами, — развёл руками Валентин. — Зато вы — первые.

Двери барокамеры разошлись. Рафаэль долго тряс руку Тагаева двумя руками. Хотел, кажется, обнять, но постеснялся.

— Вот, — Рафаэль указал на прозрачный шар размером с футбольный мяч, — это для вас.

— Спасибо — но что это?

— Скафандр.

— Вообще-то, у меня уже есть.

— Этот лучше, — объяснил Рафаэль.

— Просто положите на него ладонь, и он сам на вас наденется. Очень удобно. Можно настроить, чтобы автоматически снимался в комнате.

— Зачем же ходить по базе в скафандре? — нахмурился Тагаев. — Что стряслось?

— Ничего, всё в порядке. Просто здесь прохладно.

На Рафаэле были шорты цвета хаки и весёленькая рубашка с короткими рукавами.

— Не лучше ли одеться потеплей?

— Это не так комфортно. И потом… — американец замялся. — Вдруг разгерметизация? А скафандр может неограниченно долго обеспечивать теплом, водой и кислородом — льда, слава богу, достаточно.

— Часто такое случается?

— Давление ощутимо падало раза два или три. И был небольшой пожар.

— Но вас это беспокоит?

— К чему вы клоните? — обиделся Рафаэль. — Эти проблемы нам достались в наследство от «Мариуса». Por Dios! Проще было построить базу с нуля, чем постоянно ремонтировать что-то, имеющее отношение к «Мариусу».

База, построенная миссией «Мариус», благополучно простояла во льду пятьдесят лет. Потом её расконсервировали, и оказалось, что система теплоизоляции не совсем точно рассчитана на работу в условиях Европы. Только чистый лёд тает при нуле по Цельсию, а у поверхности Европы он пропитан серной кислотой. Как только температура поднялась до минус шестидесяти, замороженный раствор начал плавиться и база «поплыла».

— И вообще, — печально продолжал биолог, — в жизни случается всякое. Можно поскользнуться — лёд же везде. Наденьте, пожалуйста, скафандр, что вам стоит!

Понятно. Доктору Эррере Барросу поручили испытать на Европе новейшую разработку юзабилистов. Трудно сказать, какую защиту от радиации эта штука обеспечивает, но вряд ли в ней безопасно ходить по поверхности. И вот бедный Рафаэль изобретает причины, по которым скафандр следует носить в помещении.

Ладно, почему бы не пойти ему навстречу, тем более если будет действительно удобно. Валентин прикоснулся к прозрачному шару. Пальцы погрузились в тёплую субстанцию — она тут же обволокла руку и стала подниматься вверх. Ощущение такое, будто тонешь или тебя проглатывают. Понятно, почему к умной материи на Земле относятся настороженно, но, возможно, успешные испытания на Европе повлияют на общественное мнение.

Скафандр добрался до манжеты и втёк в рукав. Шар уменьшился в объёме и скоро сошёл на нет. Валентин покрутил кистями рук, сжал и разжал кулаки. Скафандр не мешал.

— Симпатично.

— Носите на здоровье, Валентин, — облегчённо выдохнул американец. — Ну, пойдёмте отметим ваше прибытие!

По такому случаю с двери столовой убрали график приёма пищи. Рано или поздно Тагаев узнает, что члены экспедиции избегают совместных трапез, но омрачать первую встречу ни к чему. На столе — во внеземном льду — лежала бутылка шампанского с обугленной от кислоты этикеткой.

Тагаева встретили в коридоре, обступили, стали жать руку и наперебой спрашивать, как он долетел, как его самочувствие и как ему понравилась Европа. Все оживились. Кто-то хлопнул Валентина по плечу.