Дикие стада

^{Существует 13 признанных подвидов пятнистого оленя, и все они происходят из восточной Азии. Японский пятнистый олень (справа) в большом числе встречается в своих родных лесах и парках, где он единственный аборигенный олень. Он продемонстрировал большие способности к акклиматизации всюду куда его ввозили, в том числе в Новой Зеландии, Европе и Америке. Но тайваньский пятнистый олень (внизу) — островной подвид. Ранее изобиловавший на Тайване, он теперь практически исчез, в результате усиленной охоты, которой подвергался из-за мяса и неокрепших рогов (пантов).}

Отрывок из книги Ричарда Джеффриса «Благородный олень»

Симпатия, которую Ричард Джеффрис (1848–1887) вкладывал в изучение живой природы, по-новому открыла его читателям красоту повседневной жизни диких животных. Примером может служить удивительное по своей проникновенности описание оленя в его естественной среде обитания, взятое из книги Джеффриса «Благородный олень».

Нет ничего красивее самца-оленя: его рога гордо ветвятся, шерсть отливает червонным золотом, а формы и каждое движение исполнены величавой грации. Он по праву владычествует над дубравами, заросшими папоротником оврагами и вересковыми склонами. Они принадлежат ему, и он горделиво и властно ступает по их траве. Это его край — и горы, и кристальные потоки, и скалистые ущелья. Он бесконечно уместнее здесь, чем коровы и овцы, вторгшиеся в его пределы. Конечно, они тоже дети природы, но по какой-то необъяснимой причине в его присутствии кажется, что они созданы искусственно и что жизнь их поддерживается искусственными средствами. Как сказал бы художник, они не сочетаются с красками и линиями пейзажа. А он полон той же естественности, что и дубы, и папоротники, и сами скалы. Он — порождение этой земли, коренной ее житель, и принял свои владения от предков. Он презирает всякие стеснения, каменные ограды и живые изгороди для него ничто, и он бродит там, где хочет, подчиняясь лишь своим прихотям, и ест тот корм, который ему больше нравится.

Он пасется в полях, собирает дань с садов и огородов, осуществляя свое древнее феодальное право, не признавая законов, сочиненных людьми, которые обитают в домах. Потревоженный в своей природной твердыне дубов и вереска, он уступит силе, но задержится на бегу и гордо оглянется через плечо на преследователей. Его можно убить, но не покорить. Он не снисходит к ручным оленям в парках. Надменный, как испанский гранд, он презирает ланей и ищет подруг только одной с собой крови. Но наше сочувствие он завоевывает главным образом потому, что поразительно приспособлен к местам своего обитания и словно создан для них.

Ветвистые рога так удивительно гармонируют с тенистыми ветвями и широкими перьями папоротников; червонно-рыжая шерсть так чудесно сочетается с наперстянкой, лиловым вереском, а осенью — с золотом и багрецом буков; легкие стремительные прыжки словно порождаются пружинящей травой, он мчится по крутым склонам, точно по плоской равнине: его ноги созданы для стремительного бега, и он уносится на огромные расстояния, как ветер. Он не просто живет в диких дебрях, в заповедных лесах и на вересковых пустошах— он вырастает из них, как дуб вырастает из земли. Благородный олень в венце великолепных рогов — царь и господин всех живых существ, еще остающихся нам в лесах и горах Англии.

Спутать домашнюю овцу с козой довольно трудно. Но вот в горах, где бараны и козлы еще сохраняются в диком состоянии, они ведут сходный образ жизни и внешне очень похожи друг на друга. (Впрочем, в отличие от баранов у козлов обычно есть борода и они ставят хвост торчком.) По мнению ученых, и те и другие восходят к животным, которые около восьми миллионов лет назад обитали в Азии и принадлежали к роду Oviceros. Черепа этих древних животных имеют признаки, характерные и для баранов, и для козлов.

Бараны и козлы