Дикие

Андрей Краюшкин кивнул головой в знак сиюминутной готовности и тут же поспешил к выходу.

— Андрюшка, постой! — крикнул ему вслед Савелий Никонорович. — Вели Борисову непременно прислать сюда Никиту Проскурина и его тупоголового братца Ивана.

Стрельцы, в количестве семи человек, среди которых находились Никита и Иван, прибыли спустя два часа. И Савелий Никонорович, сопровождаемый подчиненными, не теряя времени, повел их к злосчастной двери.

— Так, что, Савелий Никонорович, палить что ль сразу в этот свет? — спросил у него Никита, который считался главным среди стрельцов.

— Тебе бы только палить! — упрекнул его глава Тайного приказа. — Палить будете только в том случае, если этот свет начнет нападение и захочет причинить какой-либо смертельный вред, а покуда надо провести его обследование!

— Ясно! — ответил Никита и велел стрельцам с ружьями взвести курки, выстроившись в ряд аккурат напротив двери. После этого он приказал двоим дюжим молодым стрельцам выйти из строя.

— Ты, Васька и ты, Авдей, пойдете туда, а все остальные вас прикроют, если что.

Сам же, Никита Семенович, примостился у левого фланга своего немногочисленного строя, так, чтобы ему было удобно наблюдать за предполагаемым исследуемым объектом.

— Стрелять только по моей команде! — предупредил он стрельцов, после чего три раза перекрестился.

— Ну, Василий, открывай!

Стрелец осторожно открыл дверь, и яркий свет ударил в лицо стоящим, заставив их невольно охнуть, а Авдея с Василием с опаской оглянуться назад.

— Идите, идите! — скомандовал им Никита. — Если он только посмеет шелохнуться, мы тут же откроем пальбу.

Молодые люди осторожно двинулись вперед, и так как неизвестный объект не проявил никакой активности, вскоре очутились возле него.

— Ну, что там? — спросил Никита, когда они остановились.

— Да тут, Никита Семенович, какая-то трубочка на соломе лежит, которая и светит прямо на вас одним концом. — Ответил Авдей.

— Трубочка, говоришь?

— Ага!

— А великая ли?

— Не, маленькая.

— Ну, так ты ее потрогай.

— Да, что-то боязно, а вдруг она горячая, или заключает в себе какую другую опасность?

— Не робей, не робей, Авдеюшка. Мы, если что, так в нее пальнем, что будь здоров!

— Ага, пальнете! А заодно и руку мне отстрелите.

— Я лучше сначала дотронусь до нее соломой. — И он поднял с пола пучок соломы. После этого осторожно протянул руку и не без испуга прикоснулся этим пучком к фонарику.

— А он, это, ничего, молчит! — радостно сообщил Авдей во все глаза наблюдающим за ним людям.

— Чего дальше-то делать, Никита Семенович?

— Так, что, Авдей, не почуял ли ты, идет от него жар или нет?

— Кажись не идет! Сейчас проверю. — И он, осмелев, дотронулся до фонарика пальцем.

— Не, он не горячий!

Никита недоуменно посмотрел на Савелия Никоноровича.

— Не горячий, говорит! Это как же так, коли он горит?

Глава Тайного приказа ничего ему на это не ответил, сам удивляясь такому факту не меньше его.

А вконец осмелевший Авдей, который, в силу своей молодости не мог относиться к опасности так серьезно, как его главенствующие начальники, теперь уже прикоснулся к фонарику рукой, и даже пощупал черную рифленую поверхность.

— А она, эта штука, кажись, легкая. Может его поднять?

— Попробуй, — тут же посоветовал ему Никита.

И Авдей взял фонарик в руку, а потом, как самый настоящий герой, торжественно вынес его из "темной" в трапезную комнату, заставив всех собравшихся расступиться перед ним.

— Куда его покласть-то?

— Положь на стол! — приказал стрельцу Савелий Никонорович. — И Авдей, сопровождаемый собравшимися в зале людьми взял курс к большому обеденному столу, застланному красной суконной скатертью, после чего положил фонарик на самую его середину для всеобщего обозрения.

— О! — констатировал он, — тут на свету эта штуковина горит не так ярко! Гляньте-ка, только метку на скатерке оставляет подле себя и все!

Стрельцы и служащие Тайного приказа тут же обступили диковинный предмет со всех сторон, и, осмелев, принялись по очереди до него дотрагиваться.

— И что ж сие есть-то? — покачивая головой удивился Никита Проскурин, — а Савелий Никонорович?

— Полагаю, что сей предмет является одной из диковинок принадлежащих нашему последнему арестанту, который пришел на выручку первому, доставленному сюда тобой и Иваном.

— Во как! — удивился Никита. — Выходит, я не напрасно проявил бдительность, а Савелий Никонорович?

— Полагаю, что не напрасно! Пойдем-ка, Никита с тобой потолкуем о первом твоем арестанте. — И они отправились в приемную, притворив за собой дверь.

Савелий Никонорович уселся за стол, предложив стрельцу расположиться на лавке против него.

— Расскажи-ка мне Никита про девицу Марийку, которую ты встретил вместе с нашим первым арестантом, и которая называла себя Куренцовской холопкой. — Задал он ему свой первый вопрос.

— А чего про нее рассказывать-то? Обычная вроде девка.

— Расскажи, как она выглядела.

Никита, немного призадумался, после чего довольно точно описал портрет Марийки.