Дикий

Леха уходит, я распечатываю пакет, в котором обнаруживаю опять же фотографии и листки бумаги с адресами и инструкциями. Ага! Одну рожу я уже видел раньше. Ее покойник из Киева, который перед тем был мордатым, обвел на фотографии. Значит, Ялта. Снова Крым. Из инструкции узнаю адрес, по которому я могу остановиться в Ялте, сославшись на Анвера. На фотографии со знакомой рожей написан адрес, и я сверяю его с адресом, полученным у мордатого покойника с улицы Артема. Адрес тот же.

Подготовка к поездке занимает несколько дней, и эти дня я трачу на отдых. На отдых и на мысли. Вспоминаю все детали, все ошибки, совершенные на улице Артема. Как говаривал Наполеон — армия может обучать новобранцев на марше. Но я им стану без ошибок, а с ошибками стану покойником. Таким же, как мордатый кабан.

Иногда я достаю маленькую фотку и смотрю на печальную Лику. У меня перед девушкой есть обязательства, пусть она считает меня мертвым. Иначе зачем весь этот сыр-бор! Если уцелею в этой бойне, то, может, окажусь живым и любимым для Лики.

Первым я отправляю в Крым Леху. Он меня будет ждать в Симферополе. Вика тоже согласилась ехать. Теперь она мой тайник для оружия.

Как написано в энциклопедии, Крым — это сухие субтропики. В Симферополе действительно сухо и светит солнце. Поездка на поезде прошла без эксцессов, и поэтому на платформу выходим с Викой бодро и в обнимку, словно новобрачные. Леха ждет нас на площади в условленном месте, и мы садимся к нему в машину без излишних приветствий, стараясь, чтобы со стороны это выглядело так, будто парочка частника наняла.

Леха выруливает в улицу поглуше и останавливается. В пути Вика повозилась с платьем и вытащила из-под него пояс с пистолетом. Бодигард мой открывает багажник и прячет оружие в один из тайников. Далее Леха рулит в сторону аэропорта, где мы сажаем Вику на самолет до Харькова, а сами уходим на Ялту. Леха насмотрелся гонок по «Формуле-1», так что не до разговоров.

Леха — крымчанин. Находит нужный нам в Ялте дом в два тычка. Прошу его покружить по микрорайону. После останавливаемся чуть в стороне. Леха достает бутерброды из пакета и пару бутылок пепси.

— Мы здесь останавливаться не будем, — говорю я и тянусь за бутербродами.

— Почему, босс? — удивляется бодигард.

— Предчувствие нехорошее. Как-то не так дом стоит. Похоже на мышеловку.

— Как скажете, босс.

— Поехали к морю. Найди место попустынней.

Сразу же за городом Леха находит дикий пляж, и мы подъезжаем к самой кромке.

Солнце уже опустилось в воду по грудь. По поверхности от него разлилась кровь. Редкие ленивые волны мягким шорохом ласкаются с прибрежной галькой. Все птицы улетели на хер. От людей Крым опустел уже, и никто не болтается возле моря, никто не трахается под магнолиями, нет никого на пляже.

Опять у меня «Макаров» и шесть полных обойм к нему. Длинный и тонкий глушитель, такие мне нравятся. С таким глушителем удобно прицеливаться. Оружия всякого теперь у нас в Харькове навалом. Можно использовать и выбрасывать. Использовать и выбрасывать. Но я привыкаю к оружию, как к хорошему человеку, и мне жалко с ним расставаться…

Леха развалился на гальке и глядит в море.

— Делать надо все быстро, — говорю ему. — Город теперь пустой, и нам тут торчать не надо.

— Да, босс! — Леха вскакивает и начинает возиться с машиной. Он навинчивает «левые» номера, проверяет двигатель.

Предлагаю взять и ему «макара». Выдаю Лехе гранату, а другую беру себе.

Солнце утонуло, и стало совсем темно. Леха зажигает фары, и мы сваливаем с пляжа. Заказанный адрес почти рядом. На полутемной улице бодигард останавливается, и я, натянув маску, выпрыгиваю в темноту, велев ему вернуться на это же место через десять минут.

Заборы я уже тысячу раз перепрыгивал. Перепрыгиваю. Собак я уже тысячу замочил. Мочу собаку с одного выстрела. Глушитель! Глушитель — друг человека! Перебегаю через узкий дворик к дому и дергаю дверь. Дверь заперта. Всего лишь спускаю курок — и можно входить. Звук, понятно, есть, но никогда не подумаешь, что стреляли. Хрустнуло что-то, то ли половица, то ли дерево… Меняю обойму на новую. Пусть только два патрона истратил, но именно их может не хватить!

На цыпочках, будто балерина, пробегаю по коридору. Темно здесь. С улицы видел свет на втором этаже. Но все равно осматриваю комнаты, — обнаруживая в одной из них девицу, спящую под пледом, а в другой ребенка в люльке.