Дикий барин в диком поле

Мои многочисленные друзья, подкармливающие меня от щедрот своих и из жалости, твёрдо уверены, что мне совершенно не нравятся молодые девушки.

– Да полно тебе врать-то, – говорят они мне, развалясь по богатым лежанкам. – Полно ребячиться да кобениться! Доподлинно ведомо нам, что нравятся тебе только ровесницы, а если повезёт очень, то и дамы постарше тебя лет на тридцать.

– Да как же-с! – возражаю я отчаянно. – Откуда у вас столько фантазий? С чего вы взяли-то?!

– Любишь ты, Джон, чтобы женщина (как можно старше тебя, понятно) сидела напротив, чесала пятки да распаляла себя воспоминаниями о злодеяниях Сталина! Разжигая сим преступным наслаждением потаенный ночной огонь! А потом вы сапогами скрипите! Ведомо нам и про это…

– Я не пойму, вы что жрали без меня? Ханку?!

– Ты совершенно не умеешь слушать чужое мнение! Ты топчешь тех, кто с тобой не согласен и имеет свои убеждения, отличные от твоих. Ты не уважаешь собеседника! А ведь Вольтер… ради того, чтобы вы свободно… бу-бу-бу…

Это была иносказательная быль.

Выйдешь от таких, шатаешься от злобы и горя. Домой заходишь.

– Антонина Титовна! – кричишь. – Я вам портяночек новых по дороге…

А у самого желваки просто ходят.

Обида

Женщины способны обидеться на всё, что угодно.

Вероятно, специальные курсы какие-то. Или гипноз в роддоме. Но где-то их натаскивают на это дело.

Позвонила подруга Анна, сообщила между делом, что улетает в Майами на месяц, устала и прочее.

Я от всей души прокомментировал радость такую. Так и сказал: очень рад!

Обиделась.

Не надо, наверное, было говорить про «щеголять старыми буферами на новой яхте». И про другое не надо было говорить. Надо было говорить только про новые буфера.

А это неправда и она замужем – к чему травить?

Сделаю пометку в блокнот.

Театр одного актёра

Сегодня ко мне приезжала дама невероятной выразительной драматичности.

В Петрограде в 1914 году открылся театр «Труппа прямой интимности». Ставила спектакли «Логово тевтона», «Звери на Рейне», «Горе Бельгии», «Плач малютки» и «Судьба их разметала в одночасье». Вот дама из такой труппы.

Полное ощущение, что все песни Елены Ваенги написаны про неё, для неё и посредством её.

Удивительный талант у человека: говорить «здравствуйте, я юрист вашего контрагента» так, с такой силой, что ещё немного, и ворвётся табор рыдающих цыган, чтобы пе-е-еть и тря-а-а-асти, давай! ах! ах!

А за цыганами ко мне в кабинет барон-изгнанник. Брови в три пальца. В руке – револьвер дымящийся!

А за бароном – янычары! Собой звери! Ятаганы, зубы, трубы, а вот и вытаращившийся слон. В испуге! А на слоне гран-канкан в три ряда! А за слоном уже и Елена Ваенга! Исповедально пляшет со свечой в руке!

Удивительная, говорю, женщина приезжала. Жестикуляция – чисто Вера Холодная в лапах у Мозжухина. Говорила со мной о совести. О жалости, о доброте. Я исщипал себя под столом – всё не верил, что это со мной происходит наяву.

Попробовал глаза завести, как собеседница, – чуть не стошнило с натуги.

Фразы

Есть такие фразы, которые мгновенно по произнесении вызывают не только желание забить произнесшего, но и озарение.

Слышишь, например: «И тут мы с супругой посовещались…» – и понимаешь: что бы там дальше ни произошло в рассказе, это будет дурнота в итоге, суетливое перепрятывание и обиды на весь мир.

Или вот: обращение «милые дамы!». Тут ясно решительно всё становится, кто говорит, кому и зачем. И почему в твоей руке роза. И почему через час одну милую даму будут выволакивать из зала за ноги, а она будет пьяно орать, выкрикивая слова, которые ты сам думаешь, утаскивая её по кафелю из мужского сортира по конфетти.

Программа про женщин

А по казахскому каналу, который я нашарил, идёт передача для казахстанских женщин. Рассказывают о том, что такое пальто и как его надо носить. А до этого показывали, как танцевать мамбу.

Очень красивы все: ведущие, гостьи. В дизайне студии есть камин. В камине программы про женщин лежат отломанные доски. Крест-накрест сложены серые доски в камине.

Сразу понимаешь, что казахстанская программа для женщин правдива.

Калека

А женщина-мечта (которая работает у меня в саду и которую я с распятия снимал, о чём повествовал обстоятельно) продолжает навевать на меня упоение.

Интеллигентные женщины очень часто болеют. Запряжешь пару интеллигентных женщин в тележку со сметанными бидонами, чтобы весело до железнодорожной станции доехать, только присвистнешь, только отъедешь пару вёрст, только затянешь весёлую дорожную песню во всё горло, а у крепких с виду дам уже и ноги подкашиваются, сбитые сапоги скользят на подъёмах, бока под разномастными пальто ходят ходуном, пар от них валит, парики съезжают на глаза. Иная и упадёт ещё, угрожая сметанной коммерции, на бок да и поползёт обратно в тепло.

А на одной оставшейся какая тут станция с покупателями из Барнаула? Какой тут заработок?!

И в пище они капризные очень. И условия содержания им создай. И не все песни радио «Шансон» знают, путаются часто в словах. Дочери у них на библиотечном факультете. Мигрени. Всего не перечислить.