Дикий, дикий запад

– Она… я слышал, уж извините. С самого начала. Вы не думали, для чего ей могло понадобиться сердце?

– Подарить дитя? Люди много значения придают детям.

– Для этого хватило бы воды, – графчик привалился ко мне плечом. И за одеялом потянулся, накинул, едва ли не по самый нос закутался. – Или… у вас вообще случались…

Он покосился на меня.

– …связи с людьми?

Сиу посмотрела на него так, что ответ стал очевиден. Ну да, человеку они с куда большей охотой горло перережут, чем в связи вступать. Да и вообще странно это.

Другие они.

Слишком уж другие.

– Значит, если логически размышлять, она не могла быть абсолютно уверена, что воды хватит. Возможно, она собиралась воспользоваться вашим… сердцем лишь единожды, после чего вернула бы на место. Но…

– Ей не позволили, – прогудел Эдди.

А мне стало жаль эту вот девушку, которая взяла и поверила в любовь. Почти как по книге, только счастья со свадьбой не видать.

Да, пожалуй, не стоит верить книгам.

Или сиу их не читала?

– Скажите… – Чарльз с благодарностью принял флягу и рот прополоскал. – А до своего побега она как-то… давала понять, что ей симпатичны люди?

Сиу смотрела прямо.

– В том смысле, что она вообще рассматривает их… я не знаю ваших обычаев, но как партнеров.

– Ты имеешь в виду, что по своей воле она бы не пожелала разделить ложе с человеком?

– Именно, – графчик кивнул и покачнулся. Я удержала его. – С-спасибо, леди Милисента.

Эк его-то… леди.

Тоже мне придумал. Но приятно. Даже как-то появилась мыслишка, что, может, там, на Востоке, среди людей, со мною незнакомых, и вправду можно будет ледью притвориться. Правда, от этой мыслишки тотчас поплохело.

Я и…

– Возможно, это совпадение, но… – графчик провел языком по зубам, будто проверяя, на месте ли они. – Сначала ваша дочь уходит с человеком… по большой любви. По любви, которую вы, как утверждаете, не способны испытать. Но она испытывает. И столь сильную, что не только нарушает закон… то есть правила. Так вот, она забирает с собой не просто святыню, но саму жизнь племени. Это… это… как-то вот даже в голове не укладывается.

Сиу смотрела.

– В то же время моя сестра совершает поступок пусть не столь глобальный, но весьма схожий. Та же внезапная любовь к неподходящей личности. Побег из дома. И… вы говорили о городе?

– Там, – сиу махнула рукой куда-то в ночь. – Есть город. Большой.

– Вольных мастеров, – подсказал Эдди.

– Добавим то, что вы говорили о яде. Если меня травили зельем, сотворенным вашей дочерью… то она поддерживает с похитителем связь. А стало быть… – графчик запнулся. – Эти две истории связаны. Не могут быть не связаны.

– Если и так, то что?

– Что? – он хотел было встать и даже на плечо мое оперся, но спохватившись, сказал: – Извините, леди Милисента…

Опять обзывается.

– Дело… дело сложнее… две девушки настолько влюбились, что потеряли всякую способность мыслить здраво. Причем влюбились именно те девушки, которые… – он щелкнул пальцами. – Были нужны. Им. Или ему.

– Воздействие? – предположил Эдди.

– Практически уверен. Но если так, то это вряд ли приворотное зелье. На вас оно…

– Человеческие зелья подобны стоялой воде. Дурно пахнут. И вызвать способны лишь расстройство живота.

– Стало быть, не подействовало бы. Что касается моей сестры, то у неё имеются амулеты. Хорошие, Эдди, очень хорошие. Так что… это что-то новое. Принципиально. Подозреваю даже, что речь не о зельях. Все-таки это ненадежно.

– Тебе просто хорошие зелья не попадались, человек, – сказала сиу, как мне почудилось, обиженно.

– Увы, нашим мастерам, полагаю, далеко до тех, кто слышит песню мира.

Сиу склонила голову.

– Нам нужно в тот город. Отыскать вашу дочь. Понять, что с ней случилось… почему она не вернулась? Почему не вернула Сердце? Куда это Сердце подевалось? И что вообще тут твориться! – это он сказал, пожалуй, чуть громче, чем следовало бы.

С другой стороны ясно: допекло человека.

Нежный он.

Цивилизованный.

Глава 17 О горах и древних цивилизациях

Ехали мы.

И ехали.

По горам. Я уж, право слово, привыкать начала. А что? Слева камень, справа камень, впереди – спина сиу, которая так и не назвала своего имени. А я и настаивать не стала. К чему оно? За мною – Чарли, за ним Эдди, и дальше снова сиу, что тоже не добавляло спокойствия, хотя вот на третий день пути я даже как-то пообвыклась. И развлечения ради стала дорогу запоминать. Нет, оно как-то особого смысла не имеет, потому что тропы сиу только им открыты, но и ехать в гробовом молчании было как-то… неспокойно, что ли.

Сиу не разговаривали. Ни с нами, ни между собой. Лошади их, столь же странные, как сами сиу, ступали спокойно, да и вовсе гляделись слегка неживыми, что навевало вовсе уж печальные мысли. Чарли тоже молчал, крепко думая. Да и Эдди не спешил затевать беседы.

Останавливались мы время от времени, давая роздых лошадям и себе. И с каждым днем графчик выглядел все печальнее. Он осунулся. Обпаленный облупленный нос его заострился. Волосы же и кожу покрыл тот плотный слой пыли, который и с третьего раза не сойдет.

Полы шляпы обвисли.