Дикий, дикий запад (СИ)

Ночью. Сыростью. И терпкими запахами трав. Конским потом. Собственным. Другими запахами, которые стремился разобрать, разложить на части, выискивая средь них те, особенные, которые привязывали его к яви. Стоило прикрыть глаза, и перед ними вставали белесые, словно костяные, стены города.

- Не открывается, - пожаловалась Милисента.

На траву упало одеяло, на него – пурпурный плащ из ткани тонкой и блестящей, весьма похожей на шелк. Матушка бы оценила.

…а ведь это тоже доказательство.

И надо попросить. Ему отдадут. Зачем им с Эдди плащ? А золото? Золото Чарльз тоже выкупит. По хорошей цене.

- Если оно вообще должно открываться.

Золото лежало кучей.

Милисента выгребла из карманов кольца и перстни, какие-то спутанные цепочки, которые завязались блестящими узлами. И в этих узлах поблескивали глаза драгоценных камней. Упало змеею тяжелое ожерелье. Покатились, но были остановлены Эдди широкие браслеты.

Милли же потрясла невзрачного вида коробку. Внутри определенно что-то было.

- Забавно, если окажется, что там любимая детская погремушка, - проворчала она и повернулась к сиу. – Так что тут это… символы власти?

Она подняла перстень, украшенный крупным синим камнем. Если это сапфир, то воистину огромный. Камень в сумерках казался почти черным.

Сиу молча протянула кусок мяса. А вот к деревяшке притрагиваться не стала. И Чарльз решил, что это разумно. В конце концов, кто их эти древние и проклятые клады знает.

А вот золото…

Вернуться домой. Описать. Открыть музей… многие ведь создают собственные музеи, так чем он хуже? Экспозиция… золотые сокровища Проклятого города.

Или лучше Тайного?

Боги, какая пошлость. Матушка так и скажет.

- Голова болит, - пожаловался Эдди. – Будто кто-то по макушке кулаком бухает.

И Чарльз снова согласился.

Бухает.

От этого буханья там, внутри, становится жарко. И еще мутит.

- Красивенько, да? – Милисента вытащила ожерелье, представлявшее переплетенных между собой змей. Чешуёй их были драгоценные камни, подобранные сложным узором. И змеи казались живыми.

- Я… лягу, - Эдди поморщился и руку к носу прижал. А затем уставился на ладонь, которая окрасилась алым.

Алым-алым.

Нарядным.

И у Чарльза такая же. И… кажется, голова кружится. А еще бухает изнутри. Это потому что мысли ломятся. Мыслям тоже нужна свобода. Наверное, если разбить голову, то они выйдут наружу. И станет хорошо. Бухать точно перестанет.

Чарльз огляделся, пытаясь найти хоть что-то, о что можно было бы разбить голову.

Но…

Камень!

Точно.

Вон, торчит из седой травы, манит. Если подойти…

- Эй, ты куда? – голос Милли донесся издали.

Куда, куда… какое ей дело? Обычная девица слишком вольного воспитания. И не ей мешаться. Не ей мешать. Чарльз поднялся и сделал шаг.

Второй.

Его схватили за руку, и это прикосновение вызвало такую нечеловеческую ярость, которой Чарльз никогда-то прежде не испытывал. Он обернулся, оскалился…

И рухнул в траву.

- Вот же… - донеслось сверху. – Этак он живым и не доедет, если все время по голове бить. Хотя… мозгов там явно немного.

Это было обидно.

Графчика я тянула до лагеря сама. За ноги. Но мордой к верху. Я ж не совсем злая, я так… а шустрый, главное, какой! Только отвернулась на мгновенье, а он уже по степи несется, что твой олень, да к городу. На силу догнала.

И не остановить собиралась, а спросить, чего это он вдруг.

А он как повернулся, глянул, прям сердце в пятки ухнуло, и еще оскалился по-звериному. Правда, больше ничего не успел, потому как камень ему прилетел.

Прямо в лоб.

Вот графчик моргнул, стало быть, от столкновения этого, и рухнул, где стоял. А я еще подумала, что этак мы его точно живым до цели не довезем. Но камень подняла.

Камни правильные на дороге не валяются.

- Спасибо! – крикнула я сиу, которая стояла с ремнем наготове, и с камнем, в него вложенным. Ну это, думаю, если бы первого мало было.

Сиу кивнула.

И села.

А я… я склонилась над графчиком. Ишь ты какой… обиженный. Губы скривил. Шевелит. Но зато живой. А голова… глядишь, дурь всякая из нее выбьется, то всем полегчает.

Я поглядела туда, где чувствовался город.

Зовет.

И меня тоже. Если сосредоточиться, если прислушаться, то будто песню кто-то поет. Заунывную. И ласковую. И зовет тоже.

Нет уж.

Не надо меня звать. Выбрались и слава богам. Ну или одному. Тут я не решила еще, кто прав, мамаша Мо с её верой, наш пастор, которого она полагала еретиком и порождением ада, причем тут я местами готова была согласиться, или же «Большая энциклопедия верований и суеверий».

В общем, всем.

Я подхватила Чарли за ноги.

Оглянулась. Неужто Эдди не поможет? Но тот сидел неподвижно, вперившись взглядом в огонь, и только чутка покачивался. Что бы с ним не происходило… в общем, побежать ему не позволят. За плечами Эдди я различила знакомую тень.

Ну… ему голову не расколют. Надеюсь. У братца она на диво крепкая.

- Что ж вы такие-то… - я потащила Чарли по траве. А тяжеленный! И главное с виду тощий, прям совсем никакой солидности. Откудова вес, спрашивается? В кости что ли ушло? Или, может, у него там, внутрях, магия, которая тоже тяжелая?