Дикий. Его неудержимая страсть (СИ)

Потолок цвета слоновой кости кажется таким тёмным, как никогда. Я не смотрю на Матвея. Не могу. Накрывает какое-то гнетущее состояние. Ожидание чего-то такого, чего нельзя будет исправить. Наверное, я нахожусь сейчас в той точке, когда либо делаешь из неё запятую, либо с силой отдираешь руку, заставляя прекратить это одержимое помешательство.

— Так больше не будет, — доносится в ответ.

Сердце, уже настроившись на боль, в надежде оживает. Хочется схватиться за последний шанс, чтобы безнадёжно поверить в нас еще раз. Прикрываю глаза и сквозь слезы, презирая себя за слабость, рисую заветную запятую.

Глава 24

Матвей

— Матвей, я надеюсь, ты объяснил своей зазнобе как не стоит вести себя на людях?

Елисеев удостоверившись, что к бою я готов на все сто, и его бабки скоро, как рыба на нересте, поплывут к нему в руки, отходит к двери и останавливается.

Иногда мне до оскомины в зубах хочется въехать этой мудачьей роже промеж глаз, и сейчас меня от этого поступка отделяет тонкая грань, стекло которой уже нехило так треснуло.

— Это не ваше дело, Семён Валерьевич, и советую в него не соваться.

Наматывая на руку эластичный бинт, смотрю зажравшемуся мужику прямо в глаза.

— Даже не собирался, Матвей. Ты сам должен поставить её на место, иначе в глазах твоих главных меценатов ты выглядишь жалким пацаном, который не в состоянии обуздать собственную бабу.

— Она не кобыла, чтобы быть обузданой.

Развернувшись, старый хер выходит из раздевалки, я же луплю кулаком в первый попавшийся металлический ящик. Сука! Как только я выплачу ему последние бабки, обязательно засуну его длинный язык ему же в задницу.

Из-за дверей доносится гул в поддержку дерущихся. Первый свой бой я успешно завершил, остался второй. Сегодня участников меньше. Подхожу и, оперевшись на дверной косяк плечом, нахожу глазами Рину. Она сидит как положено в первом ряду, со скучающим видом печатая что-то в телефоне, и даже не смотрит на ринг. Если бы не наша последняя ссора, она бы уже была здесь со мной, прижатая к одной из этих стен, как тогда, в прошлые разы. Стоило мне уйти с ринга, как тут же приходила следом. Заведенная вся, на нервах. Матом крыла за то, что нервничать заставляю, а я тащился от этих её вкуснющих эмоций, каждым словом подтверждающих как сильно за меня переживает.

А теперь что?

Намотав на левую руку полоску бинта, чувствую, как в грудной клетке херово режет, будто ржавым лезвием по металлу. На бой — то она пришла, но даже когда я дерусь, кажется, думает о чем-то совсем другом. Не сложно догадаться о чем. И хоть бороться мне реально в кайф, я понимаю, что все остальное, что несут за собой бои, вносит полный раздрай в наши с Ри отношения. Девчонке не понять, что в таком мире дела обычной подписью на бумаге не решаются.

Надо же было ей тогда в том же клубе оказаться, блядь? И ладно бы я реально ту суку трахать собирался, так нет же. Обычный разговор с как там Елисеевская задница сказала? С меценатами, мать их. Воропаев за пасынка своего вступался, но при этом и мне дал понять, что деньги для него важнее, чем разбалованный мажор, сын его новой жены. А мне рычаги для давления на Елисеева нужны. Заручиться поддержкой тех, кто выше его.

Сучки обычно там для мебели и для того, чтобы таким, как Валерьевич, было куда руки положить. Мне на ту бабу абсолютно ровно было. Есть и есть. Себя показывала и зря надеялась хотя бы на дополнительные чаевые с моей стороны, если бы ее выбрал для работы известным местом.

Хотя Ри понять могу. Наверное, только поэтому не убил. Даже наоборот, после того, как успокоился, ржал ходил вспоминая, что она там натворила, дикарка ненормальная. Другая бы на её месте слезами умылась, а эта разгром устроила. Бешеная моя.

Сначала конечно чуть не придушил, а потом, когда глазища её увидел, блестящие от слез, которые она сдерживала из последних сил, понял, что пусть все на хер валят. Срать, что подумают. Оправдываться не собираюсь. Во всяком случае их жены жрут то, что они дерут шлюх изо дня в день, потому что семейная жизнь осточертела, и молча это проглатывают, а моя дикарка скорее яйца оторвет, чем будет закрывать глаза. Переборщила, естественно, но ей можно.

Ри, словно почувствовав, что я думаю о ней, поворачивает в мою сторону голову, и зелёные глаза безошибочно находят меня. Усмехаюсь и подмигиваю ей, но она только обратно в телефон утыкается. Зараза.

Зубы непроизвольно сжимаются.

Поставлю на следующие бои Тимура, когда он вернётся, вместе драться будем, чтобы быстрее расквитаться с Семеном, и увезу её куда-нибудь подальше отсюда. Только мы, океан, песок в заднице от секса на пляже и больше никого.

— Кэш, готов? Через пять минут твой выход.

Пацан, имени которого я не знаю, да и вообще, кажется, вижу впервые, окликает меня, насыпая в большую металлическую миску магнезию из небольшого пакета.

— Почти.

Вернувшись в раздевалку, ещё раз обтираю полотенцем плечи, чтобы дать Хукеру меньше шансов, хотя у него их и так нет. Боец, конечно, неплохой, но вряд ли меня потянет.