Дикий. Его неудержимая страсть (СИ)

— Тогда велком хоум, Рииии!

И не успеваю я охнуть, как оказываюсь закинутой на плечо и укушенной за зад. А вот и Дикий!

Надо ли говорить, что уснули мы, когда начало светать? И не потому что занимались сексом всю ночь, хотя это тоже. Программа была довольно обширная. Мы много обнимались, лежа рядом, и разговаривали. Матвей ни на секунду не отрывал рук от меня, а мне казалось, если он это сделает — я задохнусь. Курили. Ходили пить кофе. Снова занимались сексом на кухонном столе. Поздоровались с ванной комнатой. Вернулись в спальню. Опять говорили, и я оказалась лицом в простыню, чтобы в который раз за ночь взорваться от сумасшедшего оргазма. Какой глупой я была думая, что смогу жить без Матвея. Не смогу. Ни дня больше без него не смогу. Главное, чтобы он выполнил обещание.

Как Матвей и сказал, утром он отвез меня в университет и буквально затолкал внутрь здания, потому что около входа толпились несколько человек с диктофонами, явно желающих узнать грязные подробности моей жизни. Дальше охрана их не пустила, и я смогла нормально учиться. Сбежав с последней пары, решила сделать то, что обещала себе никогда не делать — снять деньги со счета Довлатова. На днях он положил на него внушительную сумму, воспользоваться которой именно сейчас можно и нужно. О нашем родстве все равно узнали не от меня. Я молчу как рыба. Можно сказать, выполняю обещание, которое ему не давала.

Матвей должен был забрать меня в два, но мне удается приехать к нему раньше на полчаса.

— Тук-тук, — стучу костяшками пальцев в и так открытую дверь и опираюсь на лутку плечом, пожирая глазами моего мужчину, сосредоточенно печатающего что-то на ноутбуке.

Взгляд синих глаз отрывается от монитора и сменяет в себе удивление на непонимание.

— Не понял. Ты что здесь делаешь? Я должен был тебя забрать.

Вхожу внутрь, не разрывая нашего зрительного контакта, и, обойдя стол, опираюсь на него бедрами.

— Соскучилась, — говорю чистую правду.

Усмешка заставляет любимые губы разъехаться в стороны. Матвей тянет меня к себе за бедра и медленно гладит их.

— Опять ни черта меня не слушаешь?

— Может, мне так нравится.

— Иногда мне это тоже нравится.

— Иногда? Кажется, ты всегда любил мои самоуправленческие замашки. Особенно за то, что после их проявления меня можно наказать.

— О да. — ослепляет меня широкой улыбкой засранец.

— Ну вот. У тебя появился повод еще раз меня наказать, но перед этим… — открываю сумку и достаю оттуда довольно толстый конверт. Знаю, что ему это не понравится, но… — Вот. Я хочу тоже помочь нам.

Цепкий взгляд Кешнова изучает конверт, но не понять, что в нем, конечно невозможно.

— Нам? — широкая бровь вопросительно летит вверх.

— Нам. Ты же ради нас продал клуб. И сейчас собираешься провести последний бой. Правда, я не знаю как, но ты делаешь это ради нас. Вот и я хочу сделать что-то ради нас.

По тому, каким нечитабельным становится выражение лица Матвея, можно сделать вывод, что я была права. Он как не хотел брать деньги от меня, так не хочет и сейчас.

— Ри…

— Если захочешь, можешь их выбросить, — говорю без тени шутки, — на свои личные нужды я их не пущу. Мне хватает того, что я зарабатываю. И если ты считаешь, что эти деньги ни капли тебе не помогут, то раздай их нуждающимся. Ну… хотя бы не кричит! По взбугрящимся желвакам вижу, сколько внутренней борьбы в нем сейчас происходит, но я очень хочу верить, что все же смогла ему хотя бы как-то помочь.

— Вижу, занят, — раздается так внезапно со стороны входа, что я вздрагиваю.

Мы с Матвеем синхронно поворачиваем головы на того, кто посмел наглым образом ворваться в наш накаленный диалог.

Семен Валерьевич, тот, кого я терпеть не могу больше остальных знакомых Матвея, стоит в дверях и обводит нас глазами.

— Помирились?

Мне неприятен его скользкий взгляд, который, кажется, видит все. Цепляется за руки Матвея, находящиеся на моих бедрах, перетекает на мое декольте и впивается мне в лицо. Даже холодно становится. С нашей первой встречи чувствую к нему самую настоящую неприязнь. И ведь не зря. Он как пиявка вцепился в Матвея, хотя вероятно, одолжи я кому-нибудь такую сумму, то тоже бы вела себя подобным образом.

— Семен Валерьевич, — произносит Матвей, вставая с кресла, — я думал, мы только вечером увидимся.

— На вечер поменялись планы, поэтому я решил заскочить к тебе сейчас. Побеседуем?

Не знаю, о чем они собираются беседовать, но тон мне его совершенно не нравится.

— Ри, подожди меня на улице, я отвезу тебя.

Хочется сказать, что доберусь сама, но перечить Матвею при этом «царьке», который не дождавшись ответа вошел и уселся в кресле напротив, мне не хочется.

— Хорошо, — кивнув, выхожу в коридор, но не ухожу как должна была, а остаюсь за углом.

Шестое чувство вопит о том, что мне просто необходимо узнать причину его внезапного появления.

Этот хмырь просто так не приехал бы. Это что-то важное. И подтверждение моим мыслям находится мгновенно.

— Ну что, Матвей, ты пришел к какому-то решению?

Пара секунд молчания, а потом уверенный ответ Матвея:

— Я буду драться.