Дикий Имбирь

Она перевернулась на другой бок и бросила мне в лицо принесенную с поля пригоршню пшеницы. Я замолчала. Немного погодя Дикий Имбирь произнесла:

— Вообще-то, чтоб ты знала, моя способность все быстро запоминать — это настоящий дар. У меня в памяти откладывается все, на что падает взгляд.

— Ну, тогда тебе нужно развивать свой талант.

— Я работаю над этим. Хочешь, открою тебе секрет? Я собираюсь побить рекорд Вечнозеленого Кустарника.

— Ты имеешь в виду в конкурсе по цитированию изречений Мао?

— Тебя это удивляет?

— Ты много на себя берешь.

— Это мы еще увидим.

— Тихо! — раздался голос Острого Перца. — Пора уже сказать «Доброй ночи» и «Да здравствует Председатель Мао».

«Страница четыреста одиннадцатая, параграф первый: "Американский империализм — это бумажный тигр…"» Я проснулась в полночь из-за того, что Дикий Имбирь во сне вслух цитировала высказывания Мао.

7

Полуденный зной был пронизан стрекотанием цикад. Я сидела в классе, и меня не покидало беспокойство: подруга почему-то не пришла в школу. Я решила зайти к ней после занятий, она наверняка чрезмерно увлеклась подготовкой к конкурсу по цитированию изречений Мао.

Проходя по переулку Чиа-Чиа, я заметила, что дверь дома, где жила Дикий Имбирь, широко раскрыта. Я очень удивилась, когда увидела, что растения мадам Пей разбросаны по двору, а все горшки разбиты. Какие-то незнакомые мне люди входили и выходили из дома. Группа мужчин выносила разные вещи: котлы, подушки, кухонную утварь и туалетную бумагу, они погрузили все на велосипеды и уехали. Я подошла поближе, но все равно не смогла узнать этих людей. У них на руках были повязки красных охранников, и они говорили на мандаринском наречии с акцентом, выдававшим жителей северных районов страны.

— Уйди с дороги! — заорал один из них, увидев меня.

Я отошла в сторону и тут заметила своего соседа, одноглазого старика, вышедшего на пенсию ветерана, который стоял на углу и наблюдал за происходящим. Ему был восемьдесят один год. Левый глаз ему выкололи штыком во время войны с Японией. Старик, как обычно, бродил по округе и наблюдал за всем происходящим.

— Дедушка, что здесь происходит? — спросила я, подойдя к старику.

— Тебе, дитя, лучше в это не вмешиваться.

— Но я подруга Дикого Имбиря.

— Ах, Дикий Имбирь. Бедная девочка. Всевышний Будда, да откроются глаза твои.

— Дедушка, мне нужно знать, что происходит. Умоляю, скажите мне. Дай вам Бог долгих лет жизни!

— А что мне с того? Я устал от жизни, во всяком случае, устал видеть все, что происходит вокруг, — пробормотал старик. — На почте было перехвачено письмо из Франции адресованное мадам Пей, его передали властям, и мадам Пей тут же арестовали и отправили в тюрьму.

— А что было в письме?

— Кто ж его знает! Уверен, что мадам Пей его даже и не читала. Наверно, это бабушка и дедушка девочки просто хотели узнать, как там поживает их внучка.

— А где Дикий Имбирь?

— Я ее не видел. Вероятно, прячется где-нибудь. Она пыталась помешать этим людям, пока ее просто не оттолкнули в сторону.

— Кто они?

— Хулиганы в маоистских куртках!

— Откуда они взялись?

— Понятия не имею. Могу только сказать, что это уже четвертая шайка. Первых подослали местные власти, они забрали книги, письма и альбомы с фотографиями. Потом приходили еще из оперного театра, забрали одежду и мебель. Третьи были вообще из какой-то дальней провинции, они забрали продукты, уголь и одеяла. Тут теперь каждый норовит поживиться.

Только вечером я заметила на фиговом дереве человеческую фигурку.

— Дикий Имбирь! — позвала я.

Она не отозвалась, а лишь спрятала голову в густой листве.

— Дикий Имбирь, что ты там делаешь?

— Жду маму.

— Ты хоть… поела чего-нибудь?

— Я не голодна.

— Слезай. Пойдем ко мне.

— Оставь меня.

— Слезай. Ты ведь не хочешь, чтобы я лезла за тобой на дерево, верно? Ты же знаешь, что я в этом не очень сильна.

Наконец потихоньку она начала спускаться, бедняжка совсем обессилела.

— Дикий Имбирь!

— Все будет в порядке, Клен, — проговорила она.

Я протянула руки, чтобы поддержать ее.

— Клен, у меня голова кружится. Проклятье… — она соскользнула вниз, прямо мне на руки. Мне пришлось приложить все силы, чтобы удержать ее. Я прислонила ослабевшее тело к стволу дерева, потом развернулась и, взвалив подругу на спину, направилась к своему дому.

— Всевышний Будда, да откроются глаза твои! — тяжело вздохнув, проговорил наблюдавший за нами одноглазый старик.

Дикий Имбирь лежала на полу, служившем общей постелью для всей нашей семьи. Она только что проснулась. Мама протянула девочке стакан воды, а сестры растирали ее смоченными в горячей воде полотенцами.

Дикий Имбирь попыталась подняться, но мама остановила ее.

— Ты еще слишком слаба. Давай-ка, поспи лучше.

— Я не могу.

— Но ты должна, дорогая. Твоя мама требовала бы от тебя того же. Я поступаю с тобой, как со своей дочерью.

Дикий Имбирь покорно легла на место.

— Клен, — убирая со стола, мама протянула мне письмо, — от отца. Пишет, что его не отпустят до Нового года.