Дикий ирис. Аверн. Ночь, всеохватная ночь

в малиновую крапинку.

Sunset

My great happiness

is the sound your voice makes

calling to me even in despair; my sorrow

that I cannot answer you

in speech you accept as mine.

You have no faith in your own language.

So you invest

authority in signs

you cannot read with any accuracy.

And yet your voice reaches me always.

And I answer constantly,

my anger passing

as winter passes. My tenderness

should be apparent to you

in the breeze of the summer evening

and in the words that become

your own response.

Закат

Мое великое счастье —

звук твоего голоса,

взывающего ко мне даже в отчаянии,

            а печаль моя в том,

что не могу ответить тебе

так, чтобы ты признал эту речь моей.

Ты не доверяешь собственному языку

и потому наделяешь

властью знаки,

которые нельзя с точностью разобрать.

И все же твой голос всегда до меня доносится.

И я постоянно отвечаю,

а гнев мой проходит,

как проходит зима. Моя нежность

должна быть для тебя очевидна

в дуновении летнего вечера

и в словах, что становятся

твоим собственным откликом.

Lullaby

Time to rest now; you have had

enough excitement for the time being.

Twilight, then early evening. Fireflies

in the room, flickering here and there, here and there,