Дикий наездник

— Уверен, что кланы Суровая Зима, Морозная Волна и прочие не согласятся с тем, что член Огненного Сердца называет их меньшими.

— Я ношу имя Ледяной Шепот! — отрезала она, повысив голос так, чтобы ее услышала леди Лайлех. — И когда-то носила его с гордостью.

— Нельзя стоять на двух берегах реки, — скрестив руки, сказал ее брат. — Ты называешь себя Ледяной Шепот, однако ведешь себя как Огненное Сердце. Твой отец… Найалл Огненное Сердце обесчестил наш клан, когда выкрал твою мать из семейства.

— Он ее не похищал, — фыркнула Каэлледин. — Йотия не давала никаких обетов твоему отцу, как и роду. Он желал прильнуть к богатствам клана Ледяной Шепот, а она хотела стать матерью.

— И затем кинулась в объятия другого. Она пользовалась именем Ледяной Шепот, а потом отринула все, что оно значило.

— Она родилась с ним! Это твой отец хотел добиться в семье более высокого положения. — Каэлледин вскочила со скамьи, гневно вскинув руки. — Заезженные аргументы, давным-давно утратившие всякое значение. Наша мать мертва, а Найалл Огненное Сердце сам на пороге смерти. Эта вендетта окончится с его кончиной? А что, если я заведу собственных детей — оскорбление, якобы нанесенное моим отцом, будет касаться и их?

Тихое покашливание заставило их замолчать. Леди Лайлех передала кристалл со сказками одной из дочерей и словно заскользила к ним, безмятежная, как лед на реке. Сложив руки на поясе, она остановилась подле Навесадха.

— Эти распри разжигаются лишь упрямством самого Найалла, — мягко произнесла вождь без намека на злость. — Если бы он обручился с Йотией и вступил в клан Ледяной Шепот, все было бы хорошо.

— Ты действительно думаешь, что он отринул бы имя Огненное Сердце, пожертвовав кланом?

— Говорят, они с твоей матерью любили друг друга. Если так, разве имя — не малая цена?

Каэлледин не нашлась с ответом и почувствовала себя так, будто ее намеренно заманили в ловушку. Она решила сменить тему, чтобы скрыть свое раскаяние.

— То, о чем возвестили провидцы, угрожает всему рукотворному миру, леди.

— Если так, то Найалл Огненное Сердце поставит благо Сайм-Ханна превыше собственных мелочных амбиций, — ответила Лайлех. — Он может получить поддержку Ледяного Шепота. Все, что ему нужно, это назвать тебя наследницей вместо своего сынка-идиота Нуаду.

Каэлледин отступила назад, словно дистанцируясь от подобной мысли.

— Ты этого заслуживаешь, Каэлледин, — продолжила леди Лайлех, протянув руку, словно ища ее плечо. — Что Найалл сделал для тебя, кроме как дал семя для твоего зачатия? Он даже не сумел защитить твою мать.

Каэлледин с отвращением отшатнулась снова.

— Не притворяйся, словно я для тебя что-то значу. У меня нет желания узурпировать трон единокровного брата.

Смех леди Лайлех был таким же холодным, как убранство чертога.

— Даже ты в это не веришь, дитя, поэтому не рассчитывай, что я поведусь на эту ложь. Ты и сама знаешь, что правление Нуаду станет для Огненного Сердца катастрофой. Если тебя волнуют желания твоей матери, ее мечты о процветании семейства Огненное Сердце, ты донесешь ему мое послание. Если тебя объявят наследницей клана, я лично созову совет и снаряжу экспедицию на Агариметею. Или еще лучше, Найалл созовет кланы, а я поддержу его на совете. Забудь о сомнительном альянсе с Иврайной, ты же знаешь, что мое слово может резко повернуть судьбу клана Огненное Сердце.

Каэлледин бросилась прочь, потрясенная и разгневанная ее предложением. Она знала, что Лайлех хотела только стереть имя Огненное Сердце из перечня кланов Сайм-Ханна. Леди намеревалась превратить Каэлледин в марионетку в своих замыслах. Даже если Найалл увидит в этом смысл и назовет свою дочь наследницей клана независимо от предложения Лайлех, Каэлледин понимала, что никогда не сможет избавиться от влияния двоюродной бабушки.

Когда она достигла двери, до нее донесся голос леди:

— Спроси себя, дитя, на что ты готова ради своей семьи и рукотворного мира?

Попытка загнать ее в капкан таким требованием взамен на поддержку атаки на некронтир оказалась еще более коварной, чем думала Каэлледин. Сникнув и не найдясь с ответом, она развернулась и, с трудом сдерживая слезы, выбежала из зала.

Металлический скрежет нарушил тишину. Вместе со звуком появилось освещение, бледное и болезненное, но усиливающееся по мере того, как дремлющие энергетические каналы прерывали сон длиною в эоны. Жужжание возвращающейся Нежизни проникало глубоко в катакомбы, тянущиеся вдоль пустынных подземных аллей. Одна усыпальница за другой начинали скрипеть, когда по древним электроцепям снова проходил ток.

Тем не менее бессчетные поколения взяли свое. Тут и там царила тьма. Разорванные линии передач обесточили целые районы гробницы. Операции воскрешения дробились на бесконечные циклы и подпроцедуры, частично восстанавливая одних обитателей и отсекая последние остатки жизни у других. Поочередно открывающиеся логические ворота создавали каскадный эффект, передавая все больше и больше энергии в дальние уголки некрополя.