Дикий Огонь (СИ)

Дверь лечебницы распахнулась, стукнув по носу отца Гисидора, отчего тот несколько растерял свою величавость. На пороге стояла только что похороненная Проповедница. Потрепанная, но вполне живая.

Даже не взглянув на наместника, Вокара встала в дверях, перекрывая целителю проход.

- Что здесь происходит?

Лар присвистнул. Сопля едва доставала священнику до плеча, но вид у нее был прямо-таки грозный. И даже почти не глупый.

- Врачую раны грешникам милостью Света.

- Этому? – Проповедница кивнула на укрытое простыней тело. – Он мертв.

- Светозарному так было угодно.

Проповедница сделала шаг вперед и уперла палец в грудь отца Гисидора. Маленькая птичка пошла воевать с горой.

- Светозарному? Или вам? Максимильен де Лантор не одобряет того, что может испортить репутацию Танаира. А крики, которые я слышала даже из-за двери, несомненно, портят его репутацию.

Лар украдкой оглянулся по сторонам. Юнцы пялились на Вокару, в основном с восхищением. Молодая, смелая, красивая, в одиночку отправившаяся в лагерь и вернувшаяся, а теперь вышедшая на тропу войны с садистом-целителем, которого полгорода мечтает насадить на кол. Малышка рискует стать кумиром народа, часа не пройдет, как весть об ее подвигах облетит весь Тан-Фойден. Просчитанный ход или искреннее радение за судьбы истязаемых? Скорее всего, и то, и другое.

- Вы ставите волю канцлера выше воли Светозарного? – вкрадчиво спросил отец Гисидор. – А канцлера выше короля? Это тяжкое прегрешение. В древние времена Светозарный карал на подобные речи.

Проповедница сверлила целителя разъяренным взглядом. Хотела что-то сказать, но с явным усилием сдержалась.

- Не ставлю, - наконец, проговорила Вокара. – Но опасайтесь, отец Гисидор. Как бы Светозарный не лишил вас своей милости.

Целитель хмыкнул, грубо оттолкнул Проповедницу и вышел из госпиталя. Вокара несколько секунд смотрела ему вслед.

***

Лар однажды видел разъяренную синицу. Птица, у которой собрат нагло отобрал червяка, пищала, возмущенно подпрыгивала и надувалась, стремясь казаться больше и грознее. Проповедница сейчас выглядела примерно так же. Мелочь бушует, расхаживая по кабинету наместника, изливая свое бурное негодование. В стычке с Гисидором она казалась почти грозной, но сейчас чары рассеялись. Всего лишь девчонка.

- Как вы можете это допускать, как вы можете смотреть на это сквозь пальцы?!

Лар закатил глаза. Легко и просто, поскольку дары местных прихожан регулярно пополняют казну Рёгнера, а их крики и мучения услаждают его слух и взор. И ты это понимаешь, так к чему орать?

- Отец Гисидор – верный слуга Светозарного, - холодно проговорил Рёгнер. – Его заслуги перед городом неисчислимы, а излеченные им каждый день неустанно возносят ему хвалу.

- Те излеченные, кто выжил? Те, кто не замучен до смерти?

- Мы оплакиваем тех, кто не оказался достоин. Увы, пути Светозарного нам постичь не дано.

- Я сообщу господину де Лантору о происходящем, - зло бросила Вокара. – Будьте уверены, вашему обожаемому отцу Гисидору осталось недолго.

Наместник молча кивнул. Гневом господина де Лантора здесь пугали уже столько раз, что угроза истрепалась и потеряла свою силу.

Проповедница опустилась в кресло.

- Я ходила к колдунам.

Лар с наместником переглянулись.

- Будь на вашем месте кто-то другой, я не поверил бы. И как же вас встретил Аскольд? Раскрыл дружеские объятия?

Проповедница пригубила вино. В отличие от них с Рёгнером, столичная гостья пожелала благородный напиток.

- Он благоразумнее, чем вам кажется. Не монстр и не сумасшедший. Хотя и опасен, разумеется. Мое предложение он воспринял с интересом.

- Предложение чего?

- Отдайте им пленных, и они отсюда уберутся. Навсегда.

Наместник заржал. Хохотал, вытирая слезы и стуча по столу кружкой пива.

- Отдать? Ты рехнулась? Чтобы ему было легче напасть на нас?

- Они не нападут на вас, они уйдут и больше никогда вас не потревожат.

- Уйдут убивать кого-нибудь другого?

- Возможно. Но это ведь уже не ваши проблемы, верно? Пленные в обмен на спокойствие для города и торговых путей. Таков уговор.

- Уговорами чернокнижники подтирают себе задницу. Аскольд спит и видит превратить город в большое кладбище. Да я скорее лягу спать в нужнике, чем стану разговаривать с чернокнижниками.

Проповедница сунула руку за пазуху и вытащила толстый лист бумаги, явно гербовой. На листе красовалась личная печать канцлера Танаира.

- Максимильен де Лантор наделил меня чрезвычайными полномочиями. Для вас мое слово – закон.

Наместник взял бумагу. Внимательно изучил и разорвал на мелкие клочки.

- Вот и нет закона.

Девчонка невозмутимо вытащила еще одну.

- У меня таких много. Все не порвете. А, даже если вдруг порвете, я вернусь в столицу и расскажу господину де Лантору, что вы отказались подчиняться моим приказам.

- Пугаешь де Лантором? Де Лантор далеко. Сытно ест в своем особняке, пьет, трахает девок. У него под боком не сидят колдуны и монстры. С чернокнижниками нельзя договориться, нельзя, дурья ты башка, это те же чудовища. Такова уж их сучья природа.