Дикий папочка

Кто бы мог подумать, но трусость Коляна сыграла в плюс. Я лишился нескольких десятков тысяч рублей, но нашёл гораздо больше. Поломойка в министерстве природопользования… Никогда бы не подумал искать там Катьку! А искать её я собирался.

— Обшмонали её? — спрашиваю у моего волка, кивая на бывшую в клетке.

— Ни хрена у неё не было, кроме этого, — он протягивает мне связку ключей.

Я так понимаю, это ключи от кабинетов, которые наша техничка намывала. Мы Катю в лес привезли прямо в робе.

— Выброси их, — сплюнув на землю, я отворачиваюсь от клетки. — Охранять её круглосуточно. До утра ты дежуришь, а дальше — решу. На провокации не поддаваться, клетку не открывать. Ясно?

— Всё понятно, вожак, — заверяет меня оборотень. — Сделаю.

— Боишься, что я с друзьями договорюсь и свалю? — подаёт голос волчица.

Какая уверенность в себе, ты глянь!

Я поворачиваюсь и смотрю на бывшую, внимательно изучая знакомые черты. Ничего родного в этой самке для меня не осталось.

— Прогуляйся, — приказываю волку, — мы с Екатериной пока поболтаем.

Оборотень кивает и топает с поляны прочь. А Катя расцветает. Думает, что задела меня «друзьями».

— О чём мы с тобой поболтаем? — интересуется она, вздёрнув носик.

— Нет у тебя здесь больше друзей, Катюш. Все, кто готов был предать стаю — ушли. Со мной остались только преданные волки.

— М-м, понятно… — бывшая поджимает губы. — Значит, я для тебя тоже предательница, да?

— А кто ещё? — у меня глаза на лоб лезут от борзости этой волчицы.

— Женщина, которую ты любил, — щурится. — И до сих пор любишь.

Я ржу, а Катя, растеряв решительность, растерянно лупает глазёнками.

— Кать, завязывай, — утираю слезу злого веселья, — иначе я живот от смеха надорву.

— Я не собиралась, как ты говоришь, продавать волчонка магу, — оправдывается недосамка. — Да, он обещал дать мне денег… Вообще много чего обещал. Что мы вместе будем — я, он и ребёнок. И я ему верила… — опускает глазки в пол.

Понятно. Катя пытается рассказать мне очередную сказку про белого бычка.

— Ну да, ну да… — киваю. — Дочь в роддоме ты оставила тоже с благими намерениями. По доброте душевной.

— Что я могла ей дать, Ян? — голосок дрожит, слёзки текут. — Ты бы не принял меня обратно, а денег у меня не было. И пойти некуда.

— Ты где-то шарахалась целый год, и пофиг тебе было на дочь, — хриплю, переваривая давление на жалость. — Да что говорить, мать твою?! — меня кроет яростью. — Ты даже не подумала сообщить мне, что оставляешь дочь!

— Я боялась выходить на связь! Думала, что ты найдёшь меня и убьёшь!

Бровки домиком, бледное личико и дрожащий подбородок — дешёвый спектакль.

— Именно. Ты ни о ком, кроме себя, не думаешь, — подытоживаю. — Не вышло из тебя матери, Кать…

Пора завязывать бессмысленную дискуссию. Не попрощавшись с бывшей, я зову волка, который будет охранять клетку, и иду к квадрику. Сваливать надо, пока у меня совсем кукуху не порвало. Задержусь тут — и судить будет некого.

…Проехав километра два по лесной дороге в сторону поселения, торможу и достаю из кармана смартфон. Связь на этом участке отличная — вышка недалеко. Надо позвонить «родне». Но я медлю.

Общение между породнившимися стаями не в волчьих традициях. Да и у Катьки никогда не было тёплых отношений с родителями — не помню, чтобы они говорили по телефону или общались в мессенджере.

Когда жена забеременела, мой отец сообщил родственникам Катюхи радостную новость. Они прислали подарки и несколько раз интересовались у меня, как поживает их дочь. А потом эта дрянь сделала ноги из стаи, и стало не до телефонных разговоров с северными волками — я занимался поисками. Помню, они сами мне звонили с вопросом «Ну что, Катя родила?» Я брякнул в ответ, мол, да родила, приезжайте через полтора года знакомиться с волчонком. У нас всё равно не принято показывать детей раньше первого оборота кому-то, кто не состоит в стае. Короче, объяснять им подробности я не хотел — пустая трата драгоценного времени.

Сейчас всё иначе. Я очень хочу просветить родню Екатерины о её «приключениях».

Нахожу в телефоне номер Катькиного старшего брата, набираю и слушаю длинные гудки. Он отвечает не сразу — голос сонный. О часовых поясах я не подумал — у братишки сейчас глубокая ночь. Но это меня не останавливает. Разговор выходит тяжёлый и длинный. Волк в шоке и не сразу верит в то, что я говорю. Но у меня куча доказательств — приезжай и смотри. Именно это я и предлагаю сделать Катиной семье. Брат обещает, что приедет вместе с отцом.

Завершив звонок, смотрю на хмурое небо — дождь собирается. Хочется поскорее попасть домой к любимой женщине и дочери. В уют. В тепло. Туда, где меня любят и ждут…

Но моё возвращение сегодня будет сопровождать не только радость встречи. Я должен серьёзно поговорить с Лерой. Надо рассказать ей о Кате и о Глебе. Но начать стоит с чего-то одного. Не хочу вываливать на мою девочку кучу не самой приятной информации разом.

***

— Ян, ты меня вообще слушаешь? — Лера размахивает ладошкой перед моим лицом.

— Да, конечно… Прости, задумался, — берусь за чашку с кофе.