Дикий пес

Стрегон давно заметил, что перворожденные предпочитают держаться от Тиля неподалеку, но все же на хорошо ощутимой дистанции. По имени, в отличие от Белика, никогда не зовут. Обращаются на «ты», но временами заметно, что такая фамильярность им непривычна. Картису, правда, лучше давалось бесстрастное выражение лица, с которым он спрашивал нанимателя о том или ином деле, а вот Ланниэлю было явно неловко. Кроме того, эти двое никогда не рисковали заступать дорогу властному собрату. Вольно или невольно, но неизменно держались позади, готовые не только закрыть его собой, но и выпустить при необходимости спрятанную до поры до времени магию.

Тиль же словно не замечал молчаливого сопровождения. Когда считал нужным, поворачивал голову и делал небрежное замечание, словно знал, что его непременно услышат. Иногда общался жестами, ничуть не заботясь о том, наблюдает ли кто за его движениями или нет. Частенько рассеянно Кивал или качал головой, но большую часть времени отдавал приказы просто взглядом. И даже братья за столь короткое время научились различать оттенки его настроения по тому, как темнеют или, наоборот, ярко блистают изумрудные радужки.

Только с Беликом Тиль вел себя по-другому. Казался теплее, мягче и гораздо больше походил на живое существо, чем когда бы то ни было. Рядом с Беликом из его глаз уходила знакомая сталь, а взамен появлялось удивительно не сочетающееся с прежним образом выражение добродушной снисходительности, какое бывает у умудренного жизнью деда при виде горячо любимого, но не слишком разумного и по-детски озорного внука.

Кажется, сегодня утром Стрегон впервые увидел, как Тиль улыбается и смеется. Впервые подметил в нем что-то живое. Нашел за внешним равнодушием искренние чувства, какую-то трепетную заботу. Но при этом Тиль умудрился не потерять прежнего ореола власти, которым так поразил братьев при первой встрече.

— Сэилле?[2] — тихо обратился к повелителю Картис. — Для малыша это неопасно?

— Нет.

— Он без брони…

— Здесь она ему не нужна, — негромко сообщил Ланниэль, присев на корточки неподалеку.

Картис зябко передернул плечами, а Тирриниэль, напротив, соизволил улыбнуться.

— Малышу пока хватает своей защиты. И мечей, разумеется.

«Мечей? — неожиданно поперхнулся Лакр, у которого конечно же уши отросли едва ли не побольше, чем у замеченного недавно кролика, благо эльфы разговаривали на общем. — Мечей, они сказали?!»

Стрегон обменялся быстрым взглядом с Тергом, и тот незаметно кивнул: тоже подумал про странную палку, которую пацан постоянно таскал с собой.

— Почему мы не пошли с ним, сэилле? — снова спросил Картис. — Насколько я понял, Бел хочет отыскать наших преследователей?

— Не исключено.

— Может, мне отправиться за ним?

— Нет, — ровно отозвался Тирриниэль. — Если бы было нужно, малыш бы сказал.

— Бел всегда делает по-своему, — тихонько вздохнул Ланниэль. — Никто не отговорит, кроме молодого лорда, да и то если повезет. А на всех остальных он просто посмотрит разок, глазищами сверкнет — и все, даже слова не вставишь. Настоящая хмера. Поди с такой поспорь.

— Мм, — странно потупился Картис. — И это при том, что спорить он очень любит.

— Точно. В тот раз, когда ты с ним повздорил…

— Нашел что вспоминать, — совсем сконфузился командир личной стражи владыки. — Да и когда это было-то?

— Не так уж давно, по нашим меркам, — хмыкнул Тирриниэль. — Помнится, малыш тебя тогда обозвал… кем?

— Кроликом, — обреченно вздохнул Картис. — Глупым ушастым кроликом, который не сможет его обезоружить при всем желании.

Ланниэль тихо хихикнул:

— Эх, как жаль, я не видел! Но отец мне пересказал подробности…

— Ланниэль, остановись, — ровно посоветовал собрату Картис. — На меня и так смотрели как на вредителя и считали, что я поддался в угоду молодому лорду и его паре.

— Зато потом коситься на тебя перестали. Как раз после того, как Бел за полчаса довел до истерики половину твоих воинов!

Тирриниэль снова хмыкнул:

— Такого позора лес еще не знал. А уж когда они принялись резвиться на пару с Траш… Боюсь, владыка мог остаться без личной стражи вообще.

— Согласен, сэилле, — уныло вздохнул Картис. — Это действительно был провал. А если бы я не выбил у него тогда из руки один меч…

— Подло, — тут же напомнил Ланниэль, хихикнув еще радостнее. — На излете, ногой…

— То можно было засчитывать нам абсолютное поражение.

— Зато теперь Бел тебя уважает: кроликом больше не кличет, а насчет ушей вспоминает, лишь когда сильно расстроится. Все-таки признание, не находишь? — съехидничал Ланниэль.

Картис недовольно покосился на мага:

— Тебе хорошо говорить.

— Конечно, — жизнерадостно оскалился он. — В отличие от некоторых я всегда знал, что с Бел спорить не только бесполезно, но и вредно для здоровья. А Траш задевать — вообще забава для законченных самоубийц. Но ты лучше о другом подумай: ведь если все получится, как надо, если Бел перестанет на нас дуться за…

Тирриниэль мимолетно поморщился, и Ланниэль поспешил заменить конец предложения на более нейтральный:

— За ту оплошность, то можно будет надеяться, что на празднике летнего равноденствия они появятся все вместе!