Дикий пляж (сборник)

А Сардор все за бабушкой ухаживал. Поначалу не знал, чем кормить, какие таблетки давать. Экспериментировал. Хлеб даст, катык. Колбасы кусочек. И смотрит, какая реакция. Стал замечать, что больной лепешки наши нравятся, фрукты. Газеты ей вслух читал, Пушкина разного. Стала поправляться. На земном языке немного сама говорить. «Салом». «Рахмат». «Дурачок»… А один вечер спустился Сардор с балханы и говорит родителям: так и так, мы с Зулей решили пожениться законным браком. Пробабушке моей тут же «скорую» стали вызывать, а прадедушка… Про то, как прадедушка радостную новость воспринял, в семье обычно не вспоминают. Когда уже свадьба была, он задумчивый, в орденах, сидел; посмотрит на сына и головой качает: «Эх, Сардор, Сардор…»

– Сардор! Сардо-ор!

Я чуть с ветки не свалился.

Знаете, кто это внизу ходит? Рустам! Поужинал, все мои сласти съел и теперь пришел. Меня не видит, уже темно, и замаскировался я хорошо.

– Сардор, ты где? Сардор! Ответь, пожалуйста!

Я молчу. Показалось, что у него голос дрожит.

– Сардор, бабушке с сердцем плохо…

…Бабушка лежит на тахте. В гостиной пахнет лекарством, горит маленький свет; только дедушкин портрет на стене, как всегда, улыбается. Рядом с бабушкой сидит Шаходат-опа и заматывает тонометр.

– Говорю тебе, Зуля, сколько можно туда-сюда мотаться… Не девочка уже.

– Не девочка, – со слабой улыбкой соглашается бабушка.

– А, явился! – замечает меня Шаходат-опа. – Где был?

– Он на старой урючине сидел, – отвечает за меня Рустам.

Я смотрю на него с гневом. Если бы не бабушка…

– Бабушка, это я насыпал мусор на Байконур… – громко говорит Рустам и выходит из комнаты.

– Ну вот, – говорит Шаходат-опа, – теперь этот убежал. Говорю тебе принципиально: внуками займись, огородом…

– Бабушка, – не выдерживаю я. – А вы сладости привезли?

– Привезла. Только еще ничего не разложила. Все в сумках. Иди позови Рустама.

Рустам стоит за дверью. У него мокрые ладони.

– Мир?

Мы обнялись. И он тут же меня ущипнул!

…Я не могу заснуть. В щелку двери пробивается свет и царапает глаза. Там, на веранде, бабушка и соседки. Ужин давно кончился, бабушке стало легче, и они все разговаривают.

– Так что много купить не смогла, – слышу бабушкин голос. – И на Меркурии на барахолке все подорожало, и даже на Юпитере.

– А мы думали, только у нас здесь цены растут…

Я накрываю голову подушкой. Становится жарко и тихо. Со стены, где ковер, мне улыбается дедушка Сардор, которого я не помню.

…После свадьбы молодые дедушка с бабушкой поселились на балхане. В семье к невестке понемногу привыкли. Каждое утро двор подметает, обед готовит, в огороде работает, все быстро делает, не устает, еще в детсад устроилась работать и на баяне научилась играть. Старики довольны; в махалле тоже говорят: вот, с хорошей планеты Сардор себе жену взял. Только с детьми не сразу получилось, для бабушкиной жизни это было опасно, даже дедушка отговаривал. Но бабушка сказала, что уже бывали случаи, когда у жителей ее планеты от землян детишки рождались, и стала их перечислять: Будда, Сократ, Юлий Цезарь, Алишер Навои… Дедушка подумал и согласился. Так родились у них сыновья-близнецы, мой папа Хасан и дядя Хусан, который сейчас в Оксфордском университете преподает, только ему там не нравится, скучно, говорит.

А мой папа в милицию работать пошел, участковым. Все, кто его знает, говорят, что он гениальный участковый. На каком бы участке ни работал, никаких происшествий, нарушений, и даже те, кто раньше врагами были, пока отец работает, друзьями становятся. Папе уже сколько раз повышение предлагали, разные должности, а он только улыбается. Дядя Хусан, когда из Оксфорда приезжает, папу подкалывать начинает: ты, с твоими мозгами, – и на такой работе… Папа молчит, чай пьет, потом не выдержит: я, говорит, как могу, людям пользу приношу, живым людям, а ты в своем Оксфорде с этой математикой… Тут папа заметит, что я сижу-слушаю, и замолкает. Бабушка моего папу тоже, кажется, больше любит. Он с ней живет, заботится.

Бабушка с дедушкой Сардором двадцать пять лет душа в душу прожили. Дом перестроили, машину купили, два раза на Черное море отдыхать ездили. Только бабушка иногда про свою тарелку вспоминала: «Что это мы зря на билеты на самолет туда-сюда тратимся, тарелка стоит без дела, горючее в ней вечное…» Дедушка только вздыхал. Те, на «Волге», после того раза снова приезжали, сразу после свадьбы: с одной стороны, поздравили, а с другой – посоветовали, чтобы он за женой присматривал, особенно в отношении полетов. «Вот этого, – говорят, – не надо…» Даже предложили тарелку на всякий случай на металлолом сдать. Но тут дедушка наотрез отказался: «Пусть стоит! Может, еще науке послужит…» – «Наша наука, товарищ Азизов, и без вашей железяки обойдется. Если что, пеняйте на себя…» Так что, пока дедушка Сардор был жив, тарелка стояла в гараже, и в ней хранились разные варенья и помидоры, которые бабушка очень хорошо умела солить.