Дикий. Прирученный. Твой (СИ)

– Ты спятил, – Я напряженно вскинула голову. – Сначала ласковый, потом окатываешь ледяной водой из призрения и недоказанных обвинений. Хочешь узнать, почему я умолчала про личность жениха? Я о нем почти ничего не знаю. Мы никогда не виделись, мой отец просто кинул меня, как милостыню, разменял на финансирование для своих проектов… Так что на спасение я никогда не надеялась.

– И непонятные устройства под твоей кроватью сами собой появились?

Опять. За мной опять следили, обыскивая комнату и вынюхивая секреты.

– Я должна была позвонить сестре. Именно на нее пытались переключиться Долорецкие, но не вышло из-за огласки.

– И я должен в это поверить?

– Не должен, а можешь. У меня нет возможности что-либо доказать, я оказалась в этом месте случайно и также случайно познакомилась с тобой…

Рохан сделал шаг назад, буравя меня углями глаз, потом громко и грязно выругался, в таких выражениях, каких я и от нашего садовника не слышала.

– Какой умный ход. Умолчать обо всем, что выставляет тебя в неправильном свете, и потом лепить кучу отмазок. Я похож на идиота, Иелана? А что если другие узнают? Их твои отговорки не убедят!

Это что же… Да ведь ему обидно. Не столько из-за моего статуса, сколько от наличия секретов. Я умолкла, настолько было странным это открытие.

– Не узнают. У вас нет доступа к генетической базе данных, а кроме нее нигде не указан мой статус, – хотя, если женишок захочет, у него найдутся способы выкурить меня из-под купола. Нельзя раскрывать свою личность, тут Рохан прав.

– Улькир с тобой, идем. Потом подумаю о твоем наказании.

Он отвернулся. Я заметила игру желваков на выточенном мужественном профиле и быстро добавила:

– Это еще не все. Ты сам спросил, почему я осталась с тобой.

– Я не это…

– Потому что захотела. Маркус требовал уйти подальше от замка, ему было некомфортно, но я отказалась. Может, это глупо, но я надеялась на определенное доверие в ответ… Ошибалась, да? Ответь, прошу.

– Идем, – повторил Рохан отрывисто.

В центральном корпусе тем временем стало многолюдно. Спутниковый кристалл, расположенный в центре холла, транслировал передачу из столицы. Сигнал был слабым, по прозрачной поверхности шла рябь, но это не помешало мне узнать женщину, отраженную в нем.

Та, кого недолюбливал мой отец и почти все снобы высшего света. Алиса Аренберг. Молодая аристократка со скандальной репутацией, выступающая за отмену рабства.

– Жители Вронского дистрикта, а также все независимые оборотни! – говорила она, глядя прямо перед собой. – От лица нашего президента Иакима Соро я прошу остановиться. Этот конфликт затянулся. Довольно проливать кровь, давайте начнем переговоры. Я готова выступить послом мира от лица правящего Дома, дабы уберечь невинные жизни и дать вам шанс быть услышанными!

– Как заливает, а? – восхитился великан Дейл. Позади него я увидела смурного Маркуса и помахала ему рукой.

– Правящий Дом готов послать нам эту красотку?

– И что теперь, Ангмар?

– Мы не можем им доверять. Это уловка!

Все обернулись к худому высокому мужчине со шрамом через все лицо. Он был куда меньше сородичей, но чем-то выгодно выделялся среди них. Может, взглядом или осанкой. Это был не воин, нет.

Я видела перед собой политика. И ждала ответа вместе с остальными.

21

Натина

Я с детства привыкла к особому отношению. Когда ты красивая, от тебя мало чего ждут и еще меньше требуют. Даже матушка, храни свет ее душу, не забывала повторять: «Натти, солнце мое, никогда не старайся выглядеть умнее мужчины. Так ты никогда не выйдешь замуж». Почему-то это «замуж», упоминаемое с самого начала сознательного возраста, все больше и больше становилось похоже на неведомую угрозу, от которой необходимо бежать. Уж слишком явно его рекламировали мне все подряд.

Иногда я завидовала своей старшей сестре.

Вот у кого не жизнь, а праздник. Она могла позволить себе прогулять уроки танцев и спрятаться в лабиринте из живой изгороди с книжкой и пирожными, что таскал ей преданный слуга. Ее не пугали одиночеством. Да и не была она одинока.

Из страха окончательно потерять дочь в хитросплетениях книжных историй папуля купил семье Маркуса.

Официально он был общий, да вот только сердце этого волчьего сына полностью и безнадежно принадлежало Лане. Порой они казались мне сиамскими близнецами. Неразлучниками, которых бесполезно разводить в стороны – внутренний магнит все одно притянет обратно. Если бы не негласный запрет на подобные отношения, я сочла бы их парочкой влюбленных, так крепко сплелись воедино их жизни…

Нет, лгу. Я часто завидовала сестре.

Мы всегда желаем того, чего не можем заполучить, верно? Однако грех жаловаться. Меня любили и баловали абсолютно все, включая слуг, а Лана особенно крепко. Хорошая беззаботная жизнь, расписанная от и до. Но когда раз за разом звучат намеки, что быть умной и свободолюбивой – удел дурнушек, невольно начинаешь искать пути… кхм, как бы сказать? Начинаешь быть гибкой.

Или двуличной…

Да, это слово подходило больше.