Дикий. Прирученный. Твой (СИ)

– Позволь узнать, откуда богатая девица, вроде тебя, знает, как чинить подобные вещи?

Сказать правду или?..

Хотя что я теряю? Рохан точно не начнет относиться ко мне хуже, если раскрою маленькую семейную тайну. Он уже меня презирает, как и любого другого представителя человеческого вида. Зачем только приютил?

Ах, неважно.

– Меня научила бабушка. Она была эмигранткой с островов Бражникова; тех самых, где собирают большую часть приборов и бытовой техники. Приехав в столицу совсем юной девушкой, она попалась на глаза моему деду – наследнику Дома и известному скандалисту. Смуглая нищая островитянка с острым языком чем-то зацепила молодого аристократа. Он привел ее в семью. Дал титул, сделал женой, – невольно улыбнулась. – Родня была в шоке от подобного мезольянса!

– Ближе к делу, – Оборотень дернул губой, демонстрируя нетерпение. Я кивнула.

– Ее так и не приняли. Бабушка не унывала и умело платила родне той же монетой. То в программу галло-фона внедрит физиологические звуки, срабатывающие в самый неподходящий момент, то тостер заставит плеваться огнем, – воспоминания успокаивали и заставляли звучать увереннее. – Она научила меня всему. Она говорила – пока ты умеешь работать руками и головой, ты нигде не пропадешь… И когда дома что-то ломалось, я всегда могла это исправить до приезда мастера!

А сама, не прерывая ностальгического рассказа, незаметно сунула под ковер пару важных деталей, ради которых и был затеян этот цирк. Рохан подошел вплотную, нависая. Его гладкая кожа пахла металлом. Заметил мою уловку?

– Не помню, чтобы разрешал проявлять инициативу? – прорычал он. – У меня пробелы в памяти? Ну, отвечай.

– Нет.

– Тогда почему ты сидишь в гостиной и копаешься в приставке?

– Я… ну…

– Кажется, я был слишком мягок. Собери разведенный тобой мусор и иди в мою спальню. Пора показать, зачем ты здесь находишься.

На деревянных ногах и с почти небьющимся сердцем выполнила приказ. Влипла. Это конец. Я никогда не была с кем-то близка, даже Маркуса могла лишь скромно поцеловать нос, и то – желательно в звериной форме.

Будет больно?

Не похоже, чтобы оборотень был садистом, но и переступить через себя не так просто. Мамочки, как страшно. Ната рассказывала, что одна ее подруга целую неделю потом сидеть не могла. Крови будет много? А что если сбежать и спрятаться в кладовке? Ну не станет же взрослый мужчина искать меня по всем закоулкам только ради того, чтобы за ногу оттащить в постель. Я ведь даже не особо красивая!

А ведь он похож на того, кого я люблю. Он спас нас.

Он… уже разделся.

– Чего застыла в дверях? – поинтересовался Рохан со знакомой гримасой на высокомерно лице. Он будто ждал, что я начну ругаться. Хотел этого. – Или благородная эффира брезгует раздвигать ноги перед низменным оборотнем? Ну? Все равно стала бы подстилкой незнакомца, так какая разница?..

Я закусила губу, почти не слушая сочащиеся агрессией, обрывистые фразы.

Никогда не видела обнаженное тело. Бывало встречала фривольные картины и фотографии в сети, но это было нечто совершенно иное. Красивое первородное зрелище. Он был зверем, это явственно ощущалось в каждом движении тугих мышц, в повадках, мимике.

Зверь в человеческом обличьи. И он хотел меня?.. Немыслимо. Неправильно… И почему-то совершенно не получалось отвести глаза.

Затем произошло странное: с приглушенным рыком Рохан дернул меня за руку. Повалил на смятую постель, вынуждая запрокинуть голову, и вторгся языком в рот. Тревожное чувство охватило тело целиком. Как скользко… Кончик клыка царапает нижнюю губу, жадно сдавливает до сладостной боли… Горячая рука – больше моей раза в два – перехватила запястье, запрещая отстраняться…

В темноте его глаза сверкали двумя раскалёнными угольками.

Почему так приятно, если я должна быть в ужасе? Почему кожа горит и плавится от его прикосновений, а хриплое дыхание альфы дразнит слух? Почему я хочу…

Бах.

Рохан резко отстранился, прислушиваясь к шуму снаружи.

6

Иелана

Что это сейчас было? Разочарованный стон? Из моих уст?!

Я точно нарушила сотню правил приличия одним уже фактом получения удовольствия от близости с собственным пленителем. Неужели я такая развратная? Мне достаточно видеть перед собой красивое лицо, относительно похожее на Маркуса, чтобы растаять?

Рохан торопливо натягивал штаны, совершенно не обращая внимания на мои самокопания и удушливый стыд. Он чуял что-то на границе. Буркнув: – Иди к себе, – спешно вышел из хозяйской спальни, оставляя меня в одиночестве.

Нет, это уже просто оскорбительно!

Хотя бы из вежливости мог что-то сказать? Или люди мерзкие, я их презираю, но язык в горло все-таки запихну при случае? Лицемер!

Поднялась с кровати. Поправив просторное платье с задравшимся передником – пришлось брать одежду из гардероба горничных, так как владелица дома была дамой корпулентной, любящей пестрые цвета и невообразимые фасоны – на миг заглянула в двустворчатое зеркало над трюмо.

Вроде обычная.