Дикий цветок

Когда я вижу Сайласа, то не могу сдержать чувства обиды и раздражения. Если бы не сын, он, я уверена, ни за что бы не поинтересовался, как там поживает его жена. Что со мной происходит? Каждый раз, когда я вижу Сайласа, с уверенным, даже повелительным видом восседающего в седле или весьма остроумно и рассудительно разрешающего споры и конфликты, которые возникают чуть не каждый день, — я чувствую, как в душе моей поднимаются тепло и гордость, которые смущают и злят меня. Как я оказалась жертвой таких сильных чувств по отношению к мужчине, с которым меня ничто не связывает?

Мне бы хотелось поговорить с кем-то, кто обладает достаточными знаниями и опытом, чтобы помочь мне разобраться в этих странных чувствах, оставляющих меня беспомощной и слабой. Иногда они до такой степени меня переполняют, что мне кажется, будто я лопну.

Типпи сказала, что я влюблена и что во мне бурлят женские соки. Так сказали ей звезды.

Я попросила ее спросить их, что мне с этим делать.

Ответ: «Будь мила с мистером Сайласом, и посмотрим, что будет».

Я сказала ей, что наговорила ему в Виллоушире разных гадостей и забыть их он не сможет.

Типпи ответила, что мужчины забывают о словах женщин, когда в них тоже бурлят соки.

Я пожаловалась на то, что мой внешний вид не располагает к тому, чтобы вызвать бурление соков.

«Тебя может ожидать приятный сюрприз», — улыбнувшись, ответила Типпи.

Для меня это было бы огромным сюрпризом».

Глава 28

Ко времени, когда они добрались до Джорджии, Джессика сменила корсет на нижнюю юбку, а модные платья с набитыми пухом рукавами и пышные юбки конической формы на простые хлопковые платья. Теперь она присоединилась к стае воробьих, если не стала своей в гнезде. Важность сохранения «величественного силуэта», столь льстящего ее фигуре, ее единственному достоянию, казалась смехотворной, когда приходилось под проливным дождем идти возле плюющего грязью фургона, освещая поклажу фонарем, или стараться не упасть с козел, когда фургон ехал по ухабистой, словно стиральная доска, дороге, или переправлялся через реку, или увязал в болоте. Широкие поля ситцевой шляпы, которую она купила в магазинчике со смешанным ассортиментом в маленьком городке, прежде чем выехать за пределы Южной Каролины, затеняли ее веснушчатое лицо. Сайлас удивил Джессику, подарив ей крепкие рабочие башмаки, которые увидел в витрине магазинчика.

— Я надеюсь, что они не будут вам велики, — сказал он. — У вас очень изящные ножки.

Джессика была покорена его комплиментом. Башмаки самого уродливого вида оказались велики, но на толстый чулок — в самый раз. По сравнению с ее легкими туфлями из лайки, башмаки эти были куда практичнее и удобнее.

— Спасибо, — застенчиво поблагодарила она.

Сайласу, казалось, доставило удовольствие осознание того, что он порадовал ее.

— Пожалуйста.

— Я верну за них деньги, — сказала Джессика.

На его лице сразу же отразилась обида. Затем оно посуровело.

— Я собирался сделать вам подарок, но, если вам так больше нравится, считайте, что ваш отец уже заплатил за них, — отрывистым тоном произнес Сайлас.

Мужчина ушел прежде, чем успел заметить, как его жена кусает губу, кляня себя за недостойное поведение. Джессика не могла понять, зачем захлопывает двери перед носом мужчины, если на самом деле хочет широко их распахнуть. Боится ли она того, что Сайлас разгадает ее чувства, какими бы они ни были? Настанет день, когда ему станет совершенно все равно, и она не сможет винить в этом никого, кроме себя самой. Через неделю Джессика записала в своем дневнике, что покупка ей башмаков была его последней попыткой «подружиться». После этого время выдалось суматошное, и стало не до того. А вскоре пришли тревожные вести.

7 апреля 1836 года

«О Боже! Боже! Прошел слух, что индейцы крик вышли на тропу войны и мстят белым за отобранные с помощью мошенничества земли. Нас предупредили, что, пока мы едем по территории Джорджии и Алабамы, надо всегда быть настороже, ожидая нападения индейцев. На что рассчитывали жадные белые, когда проникли в охотничьи угодья племени крик и выжили их оттуда, забрав землю, неизвестно. Все петиции индейцев, адресованные правительству Соединенных Штатов, оказались тщетными. Федеральное правительство нарушило каждый из заключенных с индейцами договоров, который гарантировал неприкосновенность территорий их проживания. Теперь у индейцев кончилось терпение.