Дикий цветок

Рабовладельцы до сих пор смотрят на меня косо. Сайлас и Джереми, впрочем, совсем не похожи на остальных. Если уж белые люди держат негров в рабстве, то пусть лучше это будут такие справедливые рабовладельцы, как они. Я буду молиться об этом Господу. Они заботятся о потребностях и удобствах своих рабов. Из всего каравана они единственные, кто обеспечил своих негров палатками на ночь. Я узнала несколько негритянских семейств, прежде принадлежавших моему отцу. Их он послал Сайласу, выполняя пункт заключенного между ними договора. Мой муж их не знает, поэтому на ночь заковывает в кандалы, но негры из Квинскрауна ходят на свободе, а их детей, если они страдают буллезным дерматозом ступней, он позволяет возить в своем фургоне. Эти поступки много чего говорят о человеке, за которого я вышла замуж. Неудивительно, что я изменила свое первоначальное мнение о нем.

Обратно в лагерь мы возвращались в полном молчании. Сайлас шел позади меня, словно боялся, что я сбегу с тропинки в лес.

Он проводил меня к моему фургону, где сухо произнес:

«Спокойной ночи, мисс Виндхем. Постарайтесь не попадать в беду до утра, если сможете».

Я ответила:

«Конечно же смогу, мистер Толивер. Уверяю вас».

Типпи одарила меня многозначительным взглядом. Накануне она отговаривала меня идти на реку. Я улеглась спать, но долго не могла заснуть. Сквозь небольшое отверстие в брезентовой стене конестоги я видела, как Сайлас приладил москитную сетку над Джошуа, а потом со стаканом бренди и манильской сигарой в руках отошел к костру. Мне захотелось пойти к нему и спросить, что он имел в виду, когда с таким возмущением ответил на мою колкость касательно защиты им своих инвестиций.

И вы думаете, что меня волнует моя инвестиция, как вы выразились?

Он почти кричал на меня. В его устах слово инвестиция прозвучало с особым сарказмом. Так получалось, что с моей стороны было просто глупо думать, будто бы лишь забота об инвестициях заставила Сайласа пойти вслед за мной. Но с какой стати ему беспокоиться о моем благополучии? Я до сих пор вспоминаю тот огонек, который зародился в моем сердце, но мое высокомерное замечание: «А что… я ошибаюсь, мистер Толивер?» — убило в Сайласе желание пускаться в дальнейшие объяснения.

Думайте, что вам угодно, мисс Виндхем.

Что ж, мистер Толивер. У меня есть кое-какие соображения на ваш счет. Мне льстит мысль, что вы не считаете меня совсем уж некрасивой и испытываете ко мне какие-то чувства. Мне приятна мысль, что вы в достаточной мере прозорливы, чтобы понять: моя холодность — всего лишь ширма, за которой я скрываю мои растущие к вам чувства. Но нет же! Я почти уверена в том, что, узнай правду, вы в деликатной форме отвергнете мои притязания, поэтому я, не желая уронить свое достоинство, не предоставлю вам такой возможности. Будь вы настолько прозорливы, как Джереми, например, вы бы лучше разбирались в мотивах поступков людей, но, к сожалению, вы не чувствительнее деревянной колоды.

Ну вот! Надеюсь, я в достаточно доступной манере объяснила, что думаю, мистер Толивер? Через неделю, когда мы доберемся до Нового Орлеана, вы, я не сомневаюсь, будете рады избавиться от меня и надолго обо мне позабыть».

Глава 31

До Нового Орлеана оставалось всего лишь пять миль, когда кричащий ястреб, появившись из ниоткуда, упал на выносную лошадь в упряжке фургона Джессики. Конестогу швырнуло в сторону, нарушая порядок следования каравана. Джаспер просто не смог справиться с четырьмя запаниковавшими животными. Джессику сбросило с козел. Даже со своего поста во главе каравана Сайлас услышал истошный вопль Джошуа: «Джессика!» Развернув мерина, каравановожатый поскакал к фургону жены. Джессика лежала без чувств на земле. Сайлас схватил выносную под уздцы и успокоил, а затем, спрыгнув с мерина, подбежал к Джессике. Типпи высунула голову из фургона. Джаспер и Джошуа, оба плачущие, соскочили с козел.

— Извините! Извините, мистер Сайлас! — причитал Джаспер.

— Оставайся с лошадьми! Джошуа — с тобой! — приказал Сайлас.

— Папа! Папа! Вылечи Джессику! — хныкал Джошуа.

— Вылечу, сынок. Оставайся с Джаспером.

Джессика лежала на боку. Глаза закрыты. Шляпка сбилась набок. Подол ситцевого платья задрался выше колен. Перевернув девушку на спину, Сайлас увидел глубокую рану на лбу, из которой лилась кровь. При падении Джессика ударилась головой о большой острый камень на дороге. По телу мужчины пробежал озноб, словно он очутился в холодный день под сенью большого дерева. Она дышала, но на рану надо было наложить швы или прижечь, иначе могла начаться гангрена. К нему подбежала Типпи.

— Нам нужны полотенца, Типпи.

— Сейчас, мистер Сайлас.

Со сжимающимся сердцем Сайлас развязал ленты на шляпке Джессики, осторожно снял ее и прижал к ране. Затем он одернул подол ее платья. Господь Вседержитель! И что эта девчонка делает здесь в выцветшей ситцевой шляпке и грязных башмаках? О чем ее отец думал, отправляя свою дочь с караваном? О чем он думал, соглашаясь на это?