Дикий цветок

«Что такого страшного в этом?»

Томера Броша отошел к фонарю и с серьезным видом смотрит на сцепившихся в любовном экстазе собак. Он сердит. Столько времени пытался доказать важные вещи, а получилось, что зря тратил время и слова. Им интереснее всего собачье распутство. Он опирается о фонарный столб, сбивает туфлями траву, и вдруг делает движение, намереваясь ударить собак. Юваль кричит на него:

«Ты что?»

И нога Томера возвращается на место. Представление на лужайке приближается к концу. Ящик мал и низок длинному телу Юваля, и он поднимает ноги, так, что подбородок касается колен. Малейшее движение может опрокинуть его и Адас с ящика, и оба, прижаты друг к другу. Травянисто свежий запах идет от тела Юваля, и Адас улыбается. Ее отстраненность от этого большого ребенка абсолютно улетучилась. Юношеская его привлекательность делает ее взрослеющей девушкой и сливает ее с брожением молодости на лужайке. Она весела и не хочет отсюда уходить.

«Как это курить гашиш?»

«Противно».

«Почему?»

«Из-за запаха».

«Не было у тебя галлюцинаций?»

«Только крепко спал».

«Еще лучше».

«У меня и так здоровый сон, без гашиша».

«У меня нет».

Юваль валится с ящика. Голова его оказывается на уровне ее груди, и она погружает руки в копну его волос. Юность его словно выращивает у Адас крылья, и она парит далеко от Юваля и самой себя, возвращаясь к месту, откуда жизнь ее начала плести свои узоры – один раз далеко – с Мойшеле, затем это место носило имя Рами, а в эту ночь имя его – Юваль. Ночь эта редка по красоте, и она – девушка с парнем, волосы которого криво подстрижены, и чуб взлохмачен, и бородка растрепана. Рука ее скользит по его лицу, натыкаясь на щетину, и пальцы ее борются с его выцветшей от солнца, сухой шевелюрой:

«Соломенная голова».

«От солнца Синая».

Чувствует Адас жар солнца пустыни, и его горячее дуновение касается ее лица от дыхания Юваля. Солнце возвращает запыленной кроне дерева зеленые краски цветущей весны, делая крону подобием раковины, и мягкие его лучи подобны улыбке Юваля, образующей ямочку на его правой щеке. Чувство реальности покинуло Адас. Ночь смешивается с днем, солнце – с луной. Юноша сбил с толку ее чувства, и чем она ему оплатит? Будет ему матерью и любовницей? Больше матерью и меньше – любовницей? И она соскальзывает с ящика, садится на землю рядом с ним и почти тает в его объятиях. На его широком теле руки ее находят каждый раз что-то новое, чем можно развлечься. Юваль излучает удовольствие, то улыбается, то смеется, и лицо его красно, как от хамсина, и он вздыхает:

«Огонь пылает в моем теле».

Адас увлекается игрой, все больше получая удовольствие, и руки ее мягко скользят по телу вздыхающего Юваля:

«Ну и беспорядок ты делаешь у меня между ног».

Юваль вскакивает, красный, смущенный, сгорающий от радости, приводит себя в порядок, обертывает тело сиреневым полотенцем. Все между ними решено, и он тянет Адас из тени эвкалипта на освещенную лужайку. Ветер качает фонарь, и колышущиеся тени падают на Томера Броша. Представление продолжается, и тени сцепившихся в случке псов тоже опрокидываются на Томера. Все это очень смешно, и Адас хохочет до слез. Юваль смотрит на нее с удивлением, и пытается взять ее за руку, но она вырывается и смотрит перед собой, как будто не видит его.

«Чего ты так хохочешь?»

«Захотелось».

«Почти как плач».

«Может, это плач».

«И над чем ты рыдаешь?»

«Над этой случкой».

«Собак?»

«Собак, занимающихся этим делом».

«Что с тобой?»

«Напал на меня смех, как плач».

«Не понял».

«Не понимаешь в случке?»

«Даже очень понимаю».

«Так я ненавижу это слово».

«Есть у тебя более подходящее слово для этого дела?»

В этот момент представление заканчивается. Конец любви трагичен: любовники сцепились, и не могут оторваться друг от друга, и они воют от боли, и всех охватывает жалость. Несчастные псы замолкают на миг и вновь завывают с еще большей силой. Крутятся и не могут расцепиться. Начинается шумная суматоха, смех и крики. Кто-то льет воду на собак, кто-то швыряет в них камень. Томер Брош ударяет ногой. Блондин извлекает из гитары несколько печальных звуков. Девица, сосущая палец, танцует вокруг псов, как в трансе, пока не хватает кобеля и что-то шепчет ему на ухо. Собаки отрываются друг от друга и убегают во тьму ночи. Девица разбрасывает в стороны руки, как светлая птица, почти летит, и волосы ее развеваются на ветру, Юваль говорит:

«Она уже набралась».