Дикий

Домой я возвращаюсь глубокой ночью. Все-таки приятно ездить по пустынному городу. Изредка проносятся таксисты. Никто автоматами не машет, гранаты не мечет. Все равно ставлю БМВ в гараж, чтобы случайные прохожие не сперли. Только собираюсь направиться к парадной, как ухо ловит неопознанный сперва звук, затем мозг расшифровывает: стон. Стон-хрип доносится из-за гаражей, которые выстроились во дворе рядком. Кто-то как раз и стонет-хрипит в конце ряда.

Выхватываю газовый ствол и делаю шаги вдоль. Делаю шаги вдоль гаражей и заглядываю в темные щели между ними. Зачем я это делаю — не знаю. Инстинкт. Опять я вижу в темноте. Но все равно это лучший способ получить пулю в лоб и — мозги вдребезги будут теперь у меня.

Стоны-хрипы совсем рядом. Щелкаю затвором и говорю в щель между гаражами:

— Не делать резких движений, выходить по одному. На выходе — лицом на гараж, упереться руками. Командую — пошел!

За гаражами у кирпичной стены стоны-хрипы прекращаются. Вижу что-то похожее на человеческие тела, но не могу разглядеть. Кто и сколько? Зарезали кого? Режут еще? Трахают, может? Может, я просто помешал!

В проеме между гаражей появляется фигура. Парень лет… Наплевать мне на его возраст. Он покорно встает спиной ко мне, упирается руками о ржавую гаражную дверь.

— Ноги! Шире! — командую ему, и он подчиняется.

Шлепаю левой рукой по карманам куртки, по штанам.

Оружия нет.

У кирпичной стены кто-то есть еще.

— Следующий! — командую.

Никто больше не выходит.

— Кто там еще? — спрашиваю у парня.

— Девушка, — мямлит тот.

— Понятно, — проговариваю и сильно врезаю ублюдку между ног.

Хотел получить в это самое место — получай. Парень хрюкает и валится на землю. Корчится. Получает еще ботинком по челюсти, затихает.

Пролезаю между гаражных стенок и наклоняюсь. На земле в светлом задравшемся пальто лежит девушка. Она без сознания. Перекладываю ствол в левую руку и стараюсь нащупать пульс на ее шее. Пульс есть. Подхватываю ее за плечи, приподнимаю и протискиваюсь с ней обратно.

Девушка начинает приходить в себя, хлопает испуганно глазами, но молчит.

— Стоять можешь? — спрашиваю.

— Могу, — еле слышно отвечает она.

— Тогда стой.

Она стоит.

Киваю на вырубленного ублюдка, спрашиваю:

— Он что тебе сделал?

Девушка делает глотательное движение, кашляет, подносит руку к горлу. Говорить ей еще трудно. Чуть не задушил ее, ублюдок.

— Он хотел меня изнасиловать, — говорит девушка уже более членораздельно.

Ё-моё, думаю, насиловать на морозе. Удовольствия — ноль. Человека можно задушить насмерть, а после лет пятнадцать получить. Могут и расстрелять. Ублюдок!

— Тебе врач нужен?

— Нет, — отказывается девушка, но я вижу, что она еле держится на ногах.

— Ты его знаешь? — киваю на ублюдка.

— Не очень, — бормочет девушка.

— «Не очень»! — начинаю я сердиться. — Что значит — «не очень»? Или знаешь, или нет.

Наклоняюсь и обыскиваю ублюдка подробнее. Документов никаких нет. Врезаю ему профилактически по почкам. Ублюдок и так вырубленный, но дергается.

— Давай отвезу тебя куда-нибудь, — предлагаю девушке. — К родителям, что ли.

— Спасибо, — соглашается девушка, и ноги у нее начинают подгибаться.

— Эй, не падать! — Подхватываю ее и спрашиваю: — Так куда везти?

— Я живу в общежитии техникума коммунального обслуживания, — раздается еле живой голос.

— Разве такие техникумы бывают? — удивляюсь я и почти несу ее к себе домой.

Она не сопротивляется. Бедная! Почти похоронила себя. Сперва за гаражами на холодную землю роняют, душат, теперь куда-то волокут. Зато в тепло…

— Это, милая, уже серьезный прогресс, — договариваю мысль, а она не понимает и бормочет:

— Что? Почему?

Открываю дверь и включаю свет. Все последствия любовного приключения, как говорится, налицо. То есть на лице, поперек лба, серьезная ссадина. Но лицо ублюдка мало интересовало. Добираясь до других частей тела, ублюдок порвал девушке и плащ, и, кажется, юбку. Видок у девицы, как… как у дохлого воробышка.

— Можешь в ментовку заявить, если хочешь, — говорю.

— Нет, — мотает она головой отрицательно. — Он не успел.

— Не успел… Что не успел-то?

— Ничего не успел.

— Ага! Почти задушил. Всю ободрал. Но ничего не успел!

— Нет, ничего не надо.

— Глупо, но твое дело. Просто он завтра другую задушит.

Но она все равно отказывается.

— Тебя как зовут?

— Света.

— Хорошо, Света. Тебе надо себя в порядок привести.

— Мне бы иголку и нитки.

— Хорошо: ванна, иголки и нитки.

Показываю ей в ванной комнате мыло, шампунь, полотенце, приношу иголку и нитки. Света благодарит и закрывается. Слышу, как льется из кранов вода.

Такие вот пироги. Собирался я полежать, покайфовать в горячей воде. Вместо меня теперь плещется придушенная девушка. И то хорошо, что девушка высокая и красивая. Кажется. В первую очередь она придушенная и ободранная. Техникум коммунального обслуживания. Бывают же такие! Но обслуживать за гаражами их еще не научили. И слава Богу… Так я думаю и готовлю ужин. И совсем не думаю о салтовских, наркоспруте, чемодане с наркотой и о мешке баксов в стольном городе Киеве.