Дикки-Король

Дикки вышел купить сигарет, как дурак, без Алекса, без Роже, даже без грузчика из труппы. Если он «черкнет свое имя», вся улица набросится на него.

— Нет, это не я, — отвечает он, отстранив рукой мальчишку и входя в магазин.

— Две пачки «Бенсона». Спасибо. У вас есть…

— Черкни имя, — повторяет мальчишка, подойдя к нему вплотную.

Он тоже вошел и магазин. Лет десяти, не больше. Очень чистые волосы подстрижены под Жанну д’Арк, джинсы, полосатый пуловер. Детское, совсем невыразительное лицо.

— …есть лимонная жвачка?

Мальчишка положил открытый блокнот на прилавок. Дикки заплатил и вышел. Вышел и мальчишка.

— Ты Дикки! Я тебя видел по телевизору!

Дикки отстранился. Маленькая рука вцепилась в его рукав.

— Говорю же тебе, нет. Меня зовут Дейв. Дейв Моррисон.

— Врешь!

Дикки наклонился к парнишке.

— Вглядись хорошенько и увидишь!

— Скотина! — сказал мальчишка и плюнул ему прямо в лицо.

— Я, право, не знаю, — говорит Роза в автобусе, подъезжающем к Коллобриеру (департамент Вар), — могу ли позволить им общаться…

— Что значит «общаться»? — спрашивает Никола, сидящий с ней рядом на переднем сиденье, непосредственно за спиной шофера Джо. Двадцатитрехлетнему Никола, который бросил занятии философией, чтобы присоединиться к «Детям счастья», не нравится Розин лексикон. Не нравится ее манера обсуждать внутренние дела группы в такой близости от Джо, не имеющего отношения к «Детям счастья» и очень злобного человека. Не нравится ханжеская добродетель, настороженность и поза культурного превосходства, появившаяся в поведении Розы с тех пор, как они проводят эксперимент «Дикки Руа». На самом деле он просто-напросто не любит Розу. И не настолько лицемерен, чтобы скрывать это от самого себя. Поэтому-то он так вежлив с ней, что все догадываются о его отношении. Впрочем, Розу никто не любит. Но, может быть, это преимущество для духовного поиска?

— Тебе, во всяком случае, поручено не командовать ими, а контролировать, — говорит он максимально мягким и любезным тоном.

Он не должен выглядеть так, будто преподает ей урок. К сожалению, сразу за ними сидит Франсуа, который нарочито подсмеивается. К Франсуа Никола тоже не испытывает особой приязни. Но понимает его лучше, чем Розу. Ему известна его эволюция, монсеньор Лефевр, Запад, Макиавелли, его терминология, «настоящий феодализм», его увлечения, компартия, организация «Опус деи», восхищение всем, что подчинено структуре, иерархии. И все же он не испытывает к нему ненависти. Высокий, тренированный, загорелый, немного красующийся своей внешностью, светло-русый, кудрявый, герой романов дли подростков, хитрый и изворотливый, несмотря на искреннюю улыбку в два ряда ослепительных белых зубов… Франсуа — ребенок. Опасный ребенок, обладающий даром влияния на других… Но ребенок. Никола оборачивается и улыбается в ответ.

— Ты тоже считаешь, что надо задавать себе этот вопрос?

Влияние. Никола тоже испытывает его и корит себя за это. Ну сейчас, например, зачем спрашивать Франсуа? «Контролировать» группу поручено Розе и ему, Никола. А не Франсуа. И тем не менее, когда тот высказывает свое мнение, то ли из-за звонкого приятного тембра его голоса, то ли из-за горячности, с которой он обсуждает проблему, «Дети счастья» и сзади, и сбоку, и в другом ряду слушают его, наклоняются, чтобы не пропустить ни слова.

— Я прекрасно понимаю, чего вы боитесь. Но, во-первых, я думаю, что отец Поль хотел испытать нас, столкнув с внешним миром. И надо доказать, что мы покрыты броней, что нас ничем не проймешь. Что мы не жалкие марионетки, годные лишь для медитаций под колпаком, а посвященные, выполняющие определенную миссию, от которой нас ничто не может отвлечь… Не станешь же ты и в самом деле бояться (он делает обидный акцент на этом слове) этих умственных уродов, Роза… И потом, нужно же их обезвреживать!

— Отец не говорил об этом, — возражает Роза. — Цель поездки — проверка, столкновение с миром, согласна, но в одном из его самых… самых…

— Вульгарных проявлений? — подсказывает Грейс.

Это тридцатипятилетняя англичанка, бывшая танцовщица. Она вступила в группу вместе с мужем Джоном. Тот вечно молчит. К хору она не имеет отношения; попала сюда в составе группы «Флора», приехавшей «создавать толпу» и «подвергнуть себя испытанию». Эта группа тайно или явно, но настроена более агрессивно и презрительно, чем хор.

— Проверка — это видимая цель! — возражает Франсуа. — Нужно обвести нашу дорогую «звезду» вокруг пальца, то есть…

— Обвести! — возмущается Никола. — Что за выражение!

Франсуа всегда разыгрывает из себя нечто среднее между Лойолой и Макиавелли, играет эту роль довольно по-детски, радуясь, что шокирует других, и ощущая себя человеком, разглядевшим, как закручены пружины механизма, которым он тоже управляет, и не попавшимся на удочку. Для Никола это столь же очевидно, как наличие носа на лице. Но для других?

И вдруг Жижи, которая, видимо, не очень хорошо его расслышала, перегнувшись через сиденье и вытянув вперед свое круглое розовое личико, озарившееся добротой и восторгом, громко кричит, чтобы ее услышали: