Дикое искушение

— Достаточно! — взревел дон Амато, вставая со своего места. — Решено. Комиссия согласилась на это изменение, и церемония состоится, как было запланировано ранее, — он повернул ее к себе и крепко схватил за плечи. — Во-первых, вы женитесь не по любви. Ты никогда не женилась по любви. Так какая разница, если вместо Лиама будет Мэтт? Не груби, Франческа, и просто прими подарок. Мы не хотим оскорблять Батталья.

Франческа выхватила коробку из рук Мэтта и выбежала из кабинета, мой брат пошел по ее следу.

Я смотрел, как они исчезают, и не мог сдержать растущего во мне веселья. Моему большому плохому брату предстояла поездка всей его жизни, и почему-то казалось, что он хотел оказаться в этой карете, какой бы бурной она ни была.

Вскоре мои мысли уступили место ощущению, будто пара глаз сверлит мой череп. Я обернулся и увидел, что дон Амато смотрит на меня, в его глазах не было ничего, кроме презрения.

— Дон Амато… — начал я, надеясь, наконец, рассказать ему в лицо, что произошло той ночью, поскольку у меня не было такой возможности.

— Я знаю, что ты ее не убивал, — он прервал меня.

— Я этого не сделал. Я держал ее на руках, пытался остановить кровотечение, но шансов у меня не было. Я не выразил вам своих соболезнований, и если это вас утешит, то каждый из этих ублюдков поплатился жизнью за то, что они сделали.

— Я знаю. Ты добрался до них раньше меня, — я посмотрел на него озадаченно. Почему он все еще настаивал на этом союзе, если знал, что мы не имеем никакого отношения к несчастной смерти его дочери?

— Откуда вы знаете?

— Я говорил с женой владельца. Бедная женщина пришла в ужас, когда увидела, как вы подарили ее мужу новый блестящий колумбийский галстук. Не совсем наша подпись, не так ли?

— Он получил то, что заслужил. С таким же успехом можно свалить это на Картель, — я холодно ответил, помня, что ничто из этого не принесло мне утешения, которое я искал. Я не чувствовал вины за ублюдков, которых отправил на шесть футов под землю. Я чувствовал вину за частички моей души, которые умерли вместе с ними.

— Действительно. Она рассказала мне об инсценированном ограблении, но было уже слишком поздно. К тому времени этот вопрос находился в руках комиссии, так что теперь мы придерживаемся договоренности, как было установлено.

В этот момент Мэтт вернулся в офис, его лицо было покрыто яростью. Что бы Франческа ни делала и ни говорила, ей удалось залезть ему под кожу и искусно засунуть его в самую глубь. Я никогда не видел, чтобы мой всегда сдержанный брат прятал свои эмоции так, как сейчас.

— Все готово, — он практически проворчал: — Увидимся в Нью-Йорке на свадьбе.

Пока мы выходили, Мэтт все еще пыхтел от гнева, его челюсти стиснуты, а мышцы почти неуместны. Мне пришлось смеяться. Видеть, как он расстроился из-за женщины, было просто смешно.

Мэтт взял телефон, сердито пролистывая его, прежде чем, наконец, выбрать номер и приложить его к уху.

— Кому ты звонишь?

— Маме.

— Ой, бежишь к маме, чтобы она поцеловала твою тупую башку? Не слишком ли ты стар и преступник для этого? — поддразнил я, наслаждаясь тем, как мой большой плохой брат-мафиози корчится из-за женщины.

— Заткнись, мудак. Я звоню ей, чтобы узнать, как быстро она сможет спланировать чертову свадьбу.

Глава 40

Лиам

К большому разочарованию Франчески, моя мать прекрасно умела организовывать вечеринки. Она преуспела под давлением и превзошла все ожидания. Никакого уведомления не хватило для Терезы Баттальи, чтобы осуществить событие проклятого века.

По указанию Мэтта, на расходах не жалели, а это означало, что у мамы не было бюджета, чтобы сделать это как можно быстрее. Что бы Франческа ни сказала или ни сделала в тот день, когда Мэтт подарил ей обручальное кольцо, он был одержим идеей заключить сделку. Было ли это извращенным наказанием или средством гарантировать, что его план не будет сорван, мы никогда не узнаем. Одно можно было сказать наверняка: это был эмоциональный отклик, и это было первое, что он услышал.

Всего через неделю после поездки в Детройт все было готово к большому дню моего брата. На неделю раньше запланированного срока, и на лице Франчески отразилось то, что ее свободу лишили.

Для Мэтта это было гораздо больше, чем просто свадьба. Это был первый шаг к превращению того, что когда-то было обещанием мечты, в реальность.

Он станет доном нью-йоркской мафии.

Мэтью Батталья был настоящим мафиози. В отличие от меня, он приветствовал тьму как часть себя и носил ее как чертов знак почета. Он жил по кодексу, дышал силой и излучал власть. В конечном итоге в этом и заключалась цель его брака — наконец-то заявить права на то, что висело перед ним, как морковка, поскольку свое первое убийство он совершил всего в двенадцать лет.

По крайней мере, он так утверждал. Он мог обмануть каждого человека, сидящего в этом зале и наслаждающегося самыми дорогими деликатесами, которые можно купить за кровавые деньги. Но не я. Я мог видеть за толстой искусственной кожей, которую он носил для обмана.