Дикое искушение

Я побежала вниз и расхаживала по вестибюлю, пока не пришла Элисон, мысленно продумывая, как, по моему мнению, будет проходить наш разговор, и замолчала, как только увидела, как она выходит из лифта.

Мы молча дошли до ближайшей закусочной и заняли место в самой укромной кабинке.

— Выплюнь это, — сказала Элисон, разбивая лед кувалдой.

— Я… Как? — это было единственное, что вышло наружу.

— Красноречиво, — усмехнулась она, возвращая мне давно утраченную улыбку. — Но мне нужно, чтобы ты подробно рассказала об этом.

Я зажала переносицу между пальцами и глубоко выдохнула, прежде чем мои слова вырвались прямо из моего мозга без фильтра.

— Мне все равно. Как мне может быть все равно? Как я могу мириться с тем, что Лиам убивал людей? Я знаю, что он это сделал, но это не изменило моего отношения к нему. Это не изменило того факта, что с ним я чувствую себя в большей безопасности, чем когда-либо в своей жизни. Это должно было все изменить, но этого не произошло. Каким человеком я стану, если мне будет все равно? — мой тон был приглушенным по понятным причинам, но даже при этом в нем не было недостатка разочарования, вины и нетерпения.

Две недели я металась между двумя версиями себя и обнаружила, что этот мяч всегда хотел приземлиться на его площадке.

— Тот, кто любит и хочет, чтобы его любили, — Элисон просто заявила. — Ты правда против того, чтобы влюбиться в дьявола? Пока он любит тебя так же сильно, как любит ад, я действительно не вижу никакой проблемы. Кроме того, Лиам — это еще не все. Он противоречив. Волк, конечно, но шкура ему не идет. Но и овцы тоже. Мой брат теряется между тем, кто он есть, и тем, кем, по его мнению, он должен быть, точно так же, как и ты сейчас балансируешь между тем, что ты чувствуешь, и тем, что ты должна чувствовать. Некоторые вещи рождаются вместе с тобой, у тебя нет выбора, — я знала об этом все. — И в нашем случае нет кнопки согласия или отказа, которую мы могли бы нажать. Это то, чем является моя семья, и была ею с момента ее зарождения. Маркировать это как правильное или неправильное? Это во многом зависит от повестки дня.

— Что ты имеешь в виду?

— Есть понятие праведности, которое заталкивается нам в глотку с того момента, как мы делаем первый вздох. Скажи мне, что тебе приходит на ум, когда ты думаешь о справедливости?

— Ну… хм, полиция, суд, судьи. Я не знаю.

— Точно. Все высокие люди, которые должны следить за шкалой равенства и справедливости. Однако это первые пешки, попавшие под завесу коррупции. Вряд ли кто-то из них удерживает свои собственные интересы от вмешательства в их работу. Сколько невинных людей погибло из-за этого? Взятки, изнасилования, кражи, торговля наркотиками, закрытие глаз или активное вмешательство для достижения результата, который приносит им наибольшую выгоду. Они делают все это и им это сходит с рук только потому, что они находятся на «правой» стороне закона. Это похоже на справедливость? Бушующие войны против других стран ради корысти, посылающие своих убивать невинных людей и умирать вдали от дома, от своих близких. Это справедливо? Они прячутся за фасадом справедливости и добродетели. По крайней мере, мы признаемся в том, что делаем, что не обязательно означает, что это всегда плохо. Мы руководствуемся такими ценностями, как уважение, верность, семья и правда. Мы защищаем своих в этом испорченном мире. Я не говорю, что мы являемся примером добра, но мы не единственные плохие люди. Есть целая серая зона, о которой тебе следует подумать. Именно это представление о том, что правильно, удерживает тебя от счастья. Почему ты позволяешь другим диктовать, как тебе следует себя чувствовать? — голос Элисон был непоколебим, ее рассуждения имели для меня большой смысл, или, может быть, я просто умирала, пытаясь найти выход. — Почему ты ищешь себе определение? Почему ты не можешь просто быть Джейми, влюбленной в Лиама?

Джейми, влюбленной в Лиама.

Услышать эти слова вслух было словно порыв свежего воздуха ударил мне прямо в лицо. Это не я их произносила, но тем не менее, когда правда, которая душила меня, была брошена в мир, каким-то образом я чувствовала освобождение.

Волнующая дрожь пробежала по моему телу от возможностей, которые открываются благодаря признанию этой истины.

— Ты его боишься?

— Что?

— Ты боишься моего брата?

— Нет! — я твердо заявила, и мой ответ был пронизан негодованием.

— Думаешь, он когда-нибудь причинит тебе вред? Потому что я твердо верю, что он убьет любого, кто попытается причинить тебе вред, даже не задумываясь. Я сидела на трибунах и подбадривала его, — сказала Элисон, успокаивающе сжимая мою руку, в то время как мой мозг застрял на слове, которое она добавила в это предложение, не вздрагивая.

— Мне трудно представить, что Лиам сделает это. Убийство кого-то, — это вышло, как кислота, которая обожгла мое горло, заставив меня сделать два шага назад, которые слово «л» заставило меня сделать, чтобы принять свои чувства.