Дикое племя

Доро медленно поднялся с земли, не сводя с них глаз. Он словно хотел подтолкнуть их на смелый побег — или, наоборот, вызвать в них страх, чтобы это был побег отчаяния и безнадежности. Но в любом случае, в его взгляде не было ничего человеческого.

Глядя на него, Энинву думала о том, что ей так или иначе придется умереть. Они оба — и она, и Томас — должны умереть.

— Я был предан и верен тебе, — сказал ему Томас, словно обращался к разумному человеку.

Теперь глаза Доро остановились на нем.

— Я доказал тебе свою верность, — повторил Томас. — Я никогда даже не пытался ослушаться тебя. — Он медленно покачал головой. — Я любил тебя, хотя прекрасно знал, что этот день должен прийти. — Он вытянул вперед правую руку, чтобы сохранить равновесие. — Отпусти ее домой к мужу и детям, — сказал он.

Не говоря ни слова, Доро схватил его руку. От этого прикосновения гладкое молодое тело, которое он носил, ослабло и рухнуло на землю, а тело Томаса, худое и сплошь покрытое язвами, чуть распрямилось. Энинву смотрела на него широко открытыми глазами, полными ужаса. В одно мгновение взгляд человека, который, казалось, был ей другом, превратился во взгляд демона. Убьет ли он теперь и ее? Ведь Доро ничего не обещал. Он даже не сказал ни единого доброго слова своему почитателю.

— Закопай это, — слова слетели из уст Томаса. Доро указал в сторону своего бывшего тела.

Она закричала. Стыд и облегчение заставили ее отвернуться в сторону. Он собирался продлить ее жизнь, за которую заплатил Томас.

В следующий момент рука, ранее принадлежавшая Томасу, опустилась на ее плечо и развернула в сторону лежавшего на земле тела. Она ненавидела собственные слезы. Отчего она была такой слабой? Вот Томас оказался сильным. Он прожил не больше тридцати пяти лет, но все-таки смог найти в себе силы, чтобы противостоять Доро и спасти ее. Она прожила в десять раз дольше этого срока, но только плакала и съеживалась. Вот что Доро сделал из нее — и он еще не понимал, за что она так его ненавидела.

Он подошел поближе, чтобы понаблюдать за ней, и каким-то чудом она удержалась, чтобы не съежиться от страха. Сейчас, в теле Томаса, он казался выше, чем был сам Томас.

— Мне нечем копать, — прошептала она, хотя не намеревалась говорить так тихо.

— Копай руками! — сказал он.

В избе она нашла лопату и тесло, которым, по-видимому, Томас обтесывал бревна для своей избы. Теперь, с помощью этих инструментов, она могла справиться с землей. Пока она копала могилу, Доро стоял, наблюдая за ней. Он не попытался помочь ей, не проронил ни слова, и ни разу не отвернулся. К тому времени, когда она закончила рыть яму — неровную и скорее продолговатую, чем прямоугольную, но большую и достаточно глубокую, — она почувствовала, что вся дрожит. Работа ее буквально вымотала. Эту тяжелую работу она сделала очень быстро. Даже мужчина, раза в полтора больше ее, не справился бы так скоро. Или, возможно, все-таки справился, если бы Доро наблюдал за ним.

О чем же Доро думал? Собирался ли он убить и ее, в конце концов? Может быть, он закопает Томаса вместе с этим безымянным телом и уйдет отсюда в ее теле?

Она подошла к лежащему телу, уложила его поровнее и завернула в полотно, которое привез с собой Доро. Затем кое-как опустила его в могилу. У нее было искушение попросить Доро о помощи, но единственный взгляд на его лицо заставил ее отказаться от этого намерения. Он не стал бы помогать. Он задался целью наказать ее. Она вздрогнула от этой мысли. Она не видела его за убийством с тех пор, как покинула родину. Разумеется, все эти годы он убивал, и довольно часто. Но он делал это в одиночку. Он появлялся в Витли в одном теле, а уезжал оттуда в другом. Но он никогда не устраивал такую замену при свидетелях. К тому же он уезжал очень быстро, сразу после того, как происходила замена. Если же он предполагал оставаться в городе еще некоторое время, то оставался, облачаясь в тело незнакомца. Он не позволял своим людям забывать, кто он такой, но его напоминания были очень осторожными и походили скорее на намеки. А если бы они таковыми не были — размышляла Энинву, пока закапывала могилу, — если бы Доро выставлял свою силу напоказ перед другими, как он сделал это сейчас перед ней, тогда бы даже его самые преданные обожатели быстро разбежались от него. Его способ убивать мог ужаснуть любого. Она взглянула на него и увидела худое лицо Томаса, которое она только что побрила своей собственной рукой, которое совсем недавно было тронуто чуть напряженной слабой улыбкой. Она отвернулась и задрожала.

С трудом она засыпала могилу, пытаясь про себя читать молитву над этим безымянным телом, как принято у белых людей. Ту же молитву она предназначала и для Томаса. Но в присутствии Доро, наблюдавшего за ней, ее разум отказывался работать. Ослабевшая, опустошенная и испуганная стояла она над этой могилой.

— А теперь ты могла бы сделать что-нибудь и с этими язвами, — сказал Доро. — Я предполагаю использовать это тело еще некоторое время.

А это означало, что она будет жить. Пока. Он сказал ей об этом. Она встретила его взгляд.