Дикое племя

Доро показалось, что кризис в состоянии Нвеке миновал. Время было самым подходящим, раннее утро, несколько часов до рассвета. Девушка выдержала обычные в таких случаях десять-двенадцать часов агонии. Теперь она должна была затихнуть на некоторое время, не кричать и не ворочаться так, чтобы сотрясать постель. Конечно, это не означает, что она не могла вообще как-то двигаться. На самом же деле, самые последние часы этого перехода, были самыми опасными. В такие моменты люди очень часто теряли контроль над собственным телом, и воспринимали не только мысли, но и движения посторонних людей. В такое время было просто необходимым присутствие кого-нибудь сильного и бесстрашного человека, способного создать необходимый уют, такого, как Энинву. Энинву была в этом смысле само совершенство, потому что она не могла причинить никакого вреда, по крайней мере, намеренного. Люди Доро рассказывали ему, что это было время больших страданий. Это было время, когда сумасшедствие от восприятия чьих-то посторонних мыслей казалось бесконечным, и тогда, в отчаянии и безрассудстве, они были готовы сделать что угодно, чтобы остановить боль. Но, однако, это было и время, когда они начинали чувствовать какой-то труднодостижимый, но все же путь к управлению этим безумием, с помощью которого они могли отгородиться от него. Это был путь к обретению покоя. Но вместо покоя, из комнаты Нвеке раздавались новые крики, и Исаак, словно мальчишка бросился к дверям спальни, крича на ходу о том, что это были уже не крики Нвеке, а крики Энинву. И Исаак оказался прав. Но что же тогда случилось там? Неужели Энинву не смогла удержать девушку от смерти, не смотря на все свои способности? Или это было что-то еще, какая-то незнакомая беда с переходом, поджидавшая их на этот раз? Что могло заставить столь твердую и уверенную в себе Энинву так кричать? - Ох, Боже мой, - закричал Исаак, когда вбежал в спальню. - Что ты сделала? Боже мой! Доро вбежал вслед за ним в спальню, и остановился около двери, оглядывая комнату. Энинву лежала на полу, изо рта и носа у нее текла кровь, глаза ее были закрыты, и она не издвала ни звука. Она казалась едва живой. На кровати сидела Нвеке, наполовину скрытая пуховой периной. Она пристально смотрела вниз на Энинву. На какой-то момент Исаак остановился около Энинву и слегка тряхнул ее, будто пытаясь разбудить, но у нее лишь безвольно дернулась голова. Он взглянул вверх и увидел сквозь складки перины лицо Нвеке. И прежде чем Доро смог сообразить, что он собирается сделать, Исаак схватил девушку и сильно ударил ее по лицу. - Прекрати! Прекрати это немедленно! - закричал он. - Остановись! Ведь она твоя мать! Нвеке закрыла лицо рукой, она выглядела испуганной и неосознающей происходящего. Доро показалось, что до того, как Исаак ее ударил, ее лицо вообще ничего не выражало. Она смотрела на Энинву, окровавленную и лежащую на полу, так как она могла бы смотреть на лежащий камень. Она смотрела, но наверняка не видела ничего, не видела именно сейчас. Возможно, что она ощутила боль от удара Исаака. Возможно, она слышала, как он закричал, хотя Доро очень сомневался в том, что она могла воспринять слова. Все, что сейчас достигало ее, были лишь боль, шум и замешательство. И она получила в избытке от этой троицы. В следующий момент ее маленькое приятное, но совершенно пустое лицо, так исказилось, что Исаак вскрикнул. Это случалось и раньше. Доро видел, как это бывало. Некоторые люди переносили переходный кризис вполне внешне спокойно, их тело не подвергалось никаким воздействиям, а страдал только мозг. Постепенно они приобретали силу и возможность управлять ей, но при этом они теряли все, что делает эту силу значительной и полезной. Почему Доро не мог понять таких простых вещей? А что если вред, нанесенный Исааку уже нельзя было устранить? И что если теперь, он потерял их обоих, и Исаака и Нвеке? Доро перешагнул через Энинву, обошел Исаака, который теперь скорчился на полу, и подошел к девушке. Он схватил ее и ударил, точно так же как Исаак. - ~Хватит!~ - сказал он, не пытаясь перейти на крик. Если только его голос дойдет до нее, она будет жить. Если же нет, ей придется умереть. Боги, сделайте так чтобы она услышала его. Дайте ей возможность войтив в разум, если он еще остался у нее. Она отшатнулась от Доро, как испуганное животное. Что бы она ни сделала, причинив боль Исааку и, возможно, убив, Энинву, она не смогла бы проделать то же самое с Доро. Его голос в известной степени достиг ее. Она попыталась прыгнуть и на половину сползла с кровати, в попытках оторваться от него, и приземлилась на Исаака. Энинву находилась чуть дальше от него, словно она пыталась спастись от Нвеке, когда та до этого напала на нее. К тому же Энинву была без сознания. Она возможно и не почувствовала бы, если бы девушка свалилась на нее. Но Исаак чувствоал это, и мгновенно отреагировал на эту новую боль. Он схватил Нвеке и сбросил ее со своего пронизанного болью тела. Он подбросил ее вверх со всей той силой, которая так много раз помогала ему проводить сквозь шторм корабли. Но он уже не соображал, что делает, как видимо не соображала этого и она. Он так и не увидел, как ее тело буквально вдавилось в потолок, разрываясь на части, не видел как ее голова врезалась в одну и балок, треснула и остатки ее рухнли вниз в виде ужасающего кровавого дождя и града из костей и кусков мозга. Ее тело упало прямо на Доро, переломанное и напоминающее старую ветошь. Каким-то образом он поймал его, и удерживал, не давая ему вновь свалиться на Исаака. Итак, девушка была потеряна. С такими ранами она не могла выжить, даже будучи вдвое лучшим лекарем, чем, как надеялся Доро, она могла бы быть. Он быстро положил тело на кровать и подошел к Исааку, чтобы убедиться, был ли он потерян для него. Позже, возможно позже, он прочувствует все случившееся. Возможно, что он даже покинет Витли на несколько лет. Лицо Исаака было бледным, с отвратительным серым оттенком. Сейчас он был очень тих и спокоен, хотя и не потерял до конца сознания. Доро слышал как он задыхался, стараясь восстановить дыхание. По его словам у него было больное сердце. Могла ли Нвеке каким-то образом усугубить эту болезнь? А почему нет? Кто больше всех способен вызывать болезнь, если не тот, кто призван ее лечить? В отчаянии Доро вернулся к Энинву. Какой-то момент он соредоточил на ней все свое внимание и понял, что она все еще жива. Он мог чувствовать это. Она воспринималась как добыча, а не как бесполезный труп. Доро тронул было ее руку, но потом отпустил, потому что она показалась ему мягкой и неживой. Тогда он дотронулся до ее лица, склонился чтобы приблизиться к ее уху. - Ты можешь слышать меня, Энинву? Казалось, она никак не реагирует на его слова. - Энинву, Исаак нуждается в тебе. Он может умереть, если ты не поможешь ему. Ее глаза открылись. Она смртрела вверх, на него, может быть секунду-другую, возможно стараясь воспринять всю безнадежность, которую отражало его лицо. - Я лежу на ковре? - наконец прошептала она. Он нахмурился, задумавшись над тем, что если и она тронулась рассудком. Но для Исаака она была единственной надеждой. - Да, - сказал он. - Тогда используй его, чтобы подтащить меня поближе к нему. Так близко, как ты сможешь. Только не трогай меня. Она глубоко вздохнула. - Пожалуйста, не трогай меня. Он поднялся на ноги и подвинул ее вместе с ковром поближе к Исааку. - Она сошла с ума, - прошептала Энинву. - Каким-то образом ее рассудок надломился. - Я знаю это, - сказал Доро. - А затем она попыталась разорвать меня на части изнутри. Будто рвала и резала изнутри сердце, легкие, вены, желудок.... Она была такой же как я, как Исаак, как....может быть, и как Томас. Она проникала в мое сознание, заглядывала внутрь моего тела. Она должна была быть способной на это. Да, Нвеке была всем, на что так надеялся Доро, и даже гораздо большим. Но вот она умерла. - Помоги Исааку, Энинву! - Пойди и принеси мне еды, - сказала она. - Там еще осталось немного тушеного мяса? - Ты сможешь добраться до Исаака? - Да. Иди же! Пытаясь поверить ей, Доро вышел из комнаты.