Дикое племя

Некоторое время она летала большой птицей. Затем, далеко в море, она устало опустилась на воду и приняла знакомую удлиненную форму дельфина. Она подплыла поближе к тому месту, где она увидела стаю резвящихся дельфинов, которые периодически выпрыгивали из воды. Они приняли ее в свою компанию, и она стала одним из них. Она должна научиться жить в их мире, потому что сейчас для нее не было более чуждого мира, чем тот, который она только что покинула. И возможно, если она научится способу их общения, она найдет достаточно благородными или достаточно невинными, чтобы говорить ложь или плести заговоры об убийстве над еще не остывшими трупами собственных детей. Но тут же она спохватилась, задумавшись над тем, а как долго сможет она выдержать разлуку с родственниками, с друзьями, с любым человеческим существом вообще. Как долго ей придется прятаться в море, пока Доро не прекратит свою охоту за ней, или пока он не отыщет ее. Она припомнила свой неожиданный испуг, когда Доро забрал ее от ее людей. Она припомнила и то одиночество, которое облегчили ей и Доро, и Исаак и два ее теперь уже умерших внука. Так как же она останется одна среди дельфинов? Как же это случилось, что она выбрала такую ужасную жизнь, по сравнению с которой жизнь под водой казалась столь драгоценной? Доро заставил ее изменить свой облик. Она подчинялась, подчинялась и подчинялась ему, чтобы удержать его от попыток убить ее, несмотря на то, что она еще много лет назад перестала верить тому, что сказал ей Исаак по поводу того, что ее долгожительство дает ей право выйти замуж за Доро, и что только она хоть как-то может остановить его от превращения в животное. Он уже и так был почти как животное. Но она выработала привычку подчиняться. В своей любви к Исааку и к детям, и в своем страхе перед смертью, особенно перед такой, носителем которой был Доро, она уступала ему снова и снова. Привычки было очень трудно уничтожить. Привычку жить, привычку бояться....даже привычку любить. Хорошо, хорошо. Ее дети теперь были взрослые мужчины и женщины, они были способны позаботиться сами о себе. Она должна расстаться с ними. Нет более лучших ощущений, чем быть окруженной своими людьми, детьми, внуками и правнуками. Она не могла получать столь быстрого удовлетворения, как Доро, постоянно перемещаясь с места на место. Ее образ жизни требовал создания вокруг себя нечто такого, что напоминало бы собственное племя, чтобы она могла оставаться внутри него бесконечно долго. Интересно, а можно ли создать нечто подобное среди дельфинов? Может Доро предоставить ей время, чтобы она могла попытаться сделать это? Ведь она совершила то, что считается самым великим грехом среди его людей: она сбежала от него. И не имело значения, что она сделала это для спасения собственной жизни, потому что видела, как он намеревается убить ее. После всех ее уступок, он все-таки не отказался от мысли об убийстве. Он был убежден, что это его право, вырезать своих людей по собственному выбору. Великое множество его людей верили этому, и потому не убегали, когда он приходил за ними. они были напуганы, но он был их божеством. И бежать от него было бесполезно. Он неизменно ловил беглеца и убивал его, или, что случалось очень редко, приводил его домой живым, и карал его там, как доказательство того, что любой побег бесполезен. К тому же, многие беглецы были еретиками. Они верили, что если он был их богом, то у него было право делать с ними все, что он хотел. "Иаковы", вот как мысленно называла их она. Подобно библейскому Иакову, они делали самое лучшее, что позволяла им их ситуация. Они не могли сбежать от Доро, поэтому они подыскали подходящую добродетель, чтобы подчиняться ему. Энинву находила свою добродетель в том, чтобы не иметь дела с ним. Он никогда не был ее богом, и если она должна сбежать на столетие, ни разу не остановившись, чтобы создать окружение из собственных людей, приносящих ей радость и удовлетворение, она все равно сделает это. Он не получит ее жизнь. И люди в Витли увидят, что он отнюдь не всесилен. Он никогда не придет к ним в ее обличье. Возможно, что другие заметят его ошибку, и поймут, что он вовсе не бог. Возможно, что они тоже убегут, и сколько же он сможет охотиться за ними? Определенно, что многим удастся сбежать и устроить свою жизнь в мире, где существуют лишь обычные страхи обычных человеческих существ. Смогут бежать самые сильные, такие как Исаак, возможно, что даже несколько ее детей... Она выбросила из своей памяти то обстоятельство, что Исаак никогда не хотел бежать. Исаак был Исааком, он стоял чуть поодаль от всех остальных людей, и его не следует осуждать. Он был самым лучшим из всех ее мужей, а она даже не смогла пристутсвовать на его похоронах. Думая о нем и тоскуя по нему, она захотела вновь стать птицей, чтобы найти какое-нибудь место с твердой землей, может быть какой-нибудь скалистый остров, где она могла бы оплакивать своего мужа и дочь, не опасаясь за свою собственную жизнь. Где она могла бы предаться воспоминаниям и мыслям, и где она была бы совсем одна. Ей было необходимо побыть одной, прежде чем она может стать подходящей для общения с другими созданьями. Но вот несколько дельфинов приблизились к ней, непонятно болтая о чем-то, и в какой-то момент она подумала, что они могут напасть на нее. Но они только потерлись об ее бока, как бы предлагая познакомиться. Она поплавала с ними, и никто из них не пытался ее обидеть. Вместе с ними же она и поела, хватая проплывающую рядом рыбу, с таким же аппетитом, как будто она ела самое вкусное блюдо в Витли или у себя на родине. Сейчас она была дельфином. И если Доро не будет искать ее как половину для равноправного брака, то он найдет в ней равноправного противника. Ему не удастся в очередной раз загнать ее в рабство. И она никогда не станет очередной его добычей.