Дикое поле

— Шторм будет. — Грек поднял голову и вглядывался в небо. Туман уже рассеялся, и над бухтой сияло солнце. Небо было пронзительно голубым и чистым. Лишь на горизонте плыли легкие белые облачка.

Франк недоверчиво улыбнулся и пожал плечами: какой шторм? Болгарин не обратил внимания на предсказание грека, а Тимофей был слишком занят своими мыслями. Только арнаут согласно закивал головой и прищелкнул языком. Гребцы разговаривали на галерном жаргоне: жуткой смеси татарских, турецких, славянских и греческих слов, но прекрасно понимали друг друга. Тем более что разговор обычно ограничивался одной короткой фразой — на большее не хватало ни сил, ни времени.

— Шевелитесь, свиньи! — заорал Джаззар, щелкая бичом. — Весла на воду!

Подняли якоря, и галиот вышел из бухты. Море было удивительно спокойным, ветер стих, поэтому парус не ставили,

273и рабам приходилось нелегко. Поднимаясь вместе с. веслом, Тимофей увидел далеко за кормой силуэт большого корабля. Наверное, его видели и с мостика, но турки не проявляли никаких признаков беспокойства, чувствуя себя в полной безопасности. Скорее всего, этот корабль тоже был турецким.

Примерно час шли вблизи от берега, потом капитан решил удалиться от него и направил галиот в открытое море. Обливаясь потом, жадно хватая открытыми ртами неподвижный, пропитанный вонью воздух, гребцы молили всех богов послать им ветер. Тогда поднимут парус, и станет легче дышать.

И ветер подул. Матросы оживились, забегали, поставили паруса. Они быстро наполнились, и галиот заметно прибавил ход. Удары гонга на корме стали реже, рабы получили передышку.

— Скоро шторм. — Грек снова поглядел на небо и нахмурился.

Еще несколько минут назад небосклон был абсолютно чист, а теперь его заволакивали тучи — серо-свинцовые, они быстро наливались чернотой грядущей бури и обкладывали горизонт сплошной пеленой. Галиот оказался словно в центре гигантской воздушной воронки: над ним еще вовсю сияло солнце, а вокруг сгущался мрак. Неожиданно парус безжизненно повис, но море начало волноваться, на гребнях волн появились пенистые барашки, усилилась килевая качка. Однако рулевой уверенно держал заданный капитаном курс, и галиот все время шел носом к волне.

— Навались! — вопил Джаззар. — Работайте, дармоеды!

Кусочек чистого голубого неба над мачтой стал уменьшаться с неимоверной скоростью. Буквально за полчаса сияющий день сменился сумерками — настолько стало темно. Налетел сильный порыв ветра, галиот рванулся вперед, мачта угрожающе заскрипела.

— Парус! — метался на мостике Карасман-оглу. — Убрать парус! Живее, если не хотите отправиться на корм рыбам!

Матросы бросились убирать парус. Полотнище хлопало и рвалось из рук, словно не желая подчиниться. Началась бортовая качка: волны окатывали полуголых гребцов и с шипением уходили прочь, чтобы вновь навалиться на галиот.

— Разворачивайся! — ревел капитан. — Впереди скалы!

Но развернуться оказалось не так-то просто. Парус, наконец, убрали. Зато ветер крепчал с каждой минутой. Корабль как щепку подбрасывало на волнах. На горизонте небо прорезала вспышка молнии. Рабы выбивались из сил, стараясь выгребать навстречу волнам. Нос галиота постоянно зарывался в воду, и временами казалось, что он уже никогда больше не скинет с себя накрывшую его пенистую волну, а переломившись, погрузится в пучину.

Со зловещим треском рухнула мачта. Ее обломки пришибли одного из надсмотрщиков и покалечили двух гребцов. Стоило им отпустить весло, как оно треснуло, и корабль подставил борт волнам. Сбив с ног рулевого, Карасман-оглу сам схватился за штурвал и сумел опять поставить галиот носом к волнам. Однако положение было весьма опасным: судно плохо слушалось руля. Капитан разразился проклятиями и приказал матросам занять на веслах место искалеченных рабов.

— Надо выбрасываться на берег! — крикнул грек. — Иначе мы все утонем.

Но Карасман упрямо пытался уйти в открытое море, опасаясь разбить корабль на прибрежных скалах. Однако сегодня для него был черный день.

— Турок нас утопит! — завопил грек.

— Молчи, скотина! Работай! — Джаззар перетянул его по спине бичом. Он остался в трюме один и, не задерживаясь около строптивого раба, кинулся по мосткам ближе к носу.

Грек отпустил весло и начал разжимать браслет подпиленных кандалов.

— Надо напасть на них сейчас, — торопливо говорил он. — Я умею управлять кораблем. Пригнитесь и бросайте весло!

— Берегитесь! — крикнул болгарин и упал, увлекая за собой Тимофея.

Грек, арнаут и франк тоже полезли под скамью. Сидевшие впереди и сзади рабы стали бросать весла и ложиться. Увидев это, Джаззар дико заорал, но его вопль был заглушён треском ломавшихся весел.