Дикое поле

— Хорошо, если так, — пробормотал слышавший их разговор поляк.

Примерно через час бывшие рабы снова начали подниматься в гору: Богумир отыскал старую пастушью тропу, которая вела к перевалу и дороге. Дальше предстояло опять спуститься в долину, пересечь ее и по лесистому склону добраться до его родной деревушки. Услышав, что конец пути близок, все зашагали бодрее, а Жозеф даже принялся насвистывать какую-то песенку. Сарват неодобрительно покосился на него, но промолчал.

Вскоре тропа действительно вывела их к старой дороге, петлявшей среди скал. Неожиданно послышался стук копыт.

— Вниз! — крикнул Богумир.

По другую сторону дороги начинался пологий откос, густо заросший кустарником. Бывшие рабы во весь дух кинулись к спасительным кустам. Головин оглянулся: на дорогу вылетело несколько конных турок на разномастных лошадях. Заметив убегавших людей, один из них гортанно закричал и вскинул лежащее поперек седла ружье. Выстрел словно подстегнул беглецов: с треском ломая ветви, они врезались в заросли и не разбирая дороги помчались дальше, к лесу.

Их не преследовали. Турки еще несколько раз пальнули из ружей и прекратили стрельбу, видимо решив не тратить зря порох. О чем-то посовещавшись, они поскакали дальше и вскоре скрылись за поворотом дороги.

Добежав до полянки, Тимофей остановился и несколько раз издал в разные стороны трескучий звук, подражая крику встревоженной сороки, надеясь, что товарищи услышат и поймут, где он. Не хватало только потерять друг друга!

Первым из кустов вылез мрачный Сарват. Обернулся и погрозил увесистым кулаком ускакавшим туркам. Следом появились Кондас и Богумир. Последним на поляну вышел Жозеф: тащил окровавленного, жалобно стонавшего Яцека — турецкая пуля ранила его в бедро.

— Мне всегда не везет. — Поляк морщился от боли и часто облизывал пересохшие губы. — Вот и сейчас…

Головин и Кондас осмотрели его рану. Опасности для жизни она не представляла, но передвигаться самостоятельно Яцек уже не мог. И надо было вытащить пулю, чтобы избежать возможных осложнений. Арнаут молча взвалил раненого на свою широкую спину и двинулся в глубь леса. Остальные поспешили за ним.

— В долине есть речка, — сообщил болгарин. — Там мы промоем его рану и перевяжем.

— Чем? — нахмурился Кондас. — У нас нет даже чистых рубах!

— Приложим траву, а сверху примотаем тряпками, — предложил казак.

Когда вышли к реке, у Яцека уже начался жар. Лоб покрылся мелкими бисеринками пота, глаза покраснели; сдерживая стоны, он мотал головой и скрипел зубами.

Быстро развели костер. Кондас вымыл клинок ятагана и начал прокаливать его над огнем. Поляка уложили на землю. Албанец навалился ему на ноги, Жозеф сел на плечи. Болгарин принес в пригоршнях воду и выплеснул ее на рану. Тимофей взял у грека ятаган, умело сделал разрез и запустил в него пальцы, нащупывая пулю. Яцек взвыл и закатил глаза, выгибаясь от боли.

— Вот она! — На окровавленной ладони казака лежал сплющенный кусочек свинца. — Богумир, еще воды!

Кондас сдвинул края раны и залепил ее кашицей из разжеванной травы. Сверху положил лист подорожника и замотал тряпками.

— Хорошо, что пуля сидела неглубоко. — Он выпрямился и вытер руки пучком травы. — Но откуда здесь взялись турки? Неужели ищут нас?

— Случайность, — убежденно ответил болгарин. — Откуда им знать, куда мы направились?

— Надо уходить, — пробасил Сарват.

— А Яцек? — обернулся к нему Жозеф. — Он не сможет идти.

— Далеко еще до твоего дома? — спросил Тимофей у Богумира.

Тот недовольно поморщился, хмуро глядя на густо поросшие лесом горы, словно обступившие беглецов.

— Я уже говорил, что нам пробираться еще день или два. Но Яцек?

— Понесем его по очереди, — предложил Кондас.

В желудке у арнаута громко заурчало, и все невольно подумали, хватит ли у них сил тащить потерявшего сознание поляка через перевалы и по горным кручам. Движение маленького отряда неминуемо замедлится, и путь до обещанного Богумиром пристанища может растянуться еще на несколько дней, а ведь еще надо учитывать время, необходимое для поисков воды и пропитания. Чем перевязать Яцека, что делать, если его рана загноится?

— Ладно, пошли. — Грек поднял Яцека и с помощью Жозефа взгромоздил его себе на спину. — Хватит болтать.

— Интересно, что сталось с теми, кто остался на берегу? — ни к кому не обращаясь, спросил Головин.

Ему никто не ответил. Разве дано человеку знать то, что скрыто от него временем и пространством.

* * *

Широко расставив толстые ноги, Джафар стоял на носу галеры, стараясь разглядеть, что творится на берегу бухты. Рядом застыл капитан галеры Тургут. Шторм уже стихал, в разрывах между тучами проглядывало чистое небо, шквалистый ветер налетал реже, но волны были еще большими: море, словно тяжело дышало после бури, высоко вздымая и опуская свою необъятную грудь, и бешено набрасывалось на прибрежные скалы.

— Я не рискну войти в бухту, — заявил Тургут, глядя на пенистые водовороты в узком проливе. — Во время шторма вода стояла выше, ветер гнал волны, а у галиота осадка меньше, чем у галеры. К тому же они стремились выброситься на берег, а нам это не нужно.