Дикое поле

Иляс слушал не перебивая. Его загорелое лицо цвета старой меди оставалось непроницаемо спокойным, словно речь шла о том, что не имеет к нему никакого отношения. Но временами в его глазах мелькала тень озабоченности, что не укрылось от наблюдательного Яровитова: мурза не был так равнодушен к его словам, как хотел казаться. Наверное, он и сам не раз думал об этом, искал и не находил ответа на вопрос: что будет, если дело дойдет до открытой вражды? Конечно, его более интересовали судьбы своих владений и собственной семьи, чем судьбы орды и хана Гирея. Однако, открыто признаться в этом было для мурзы равносильно самоубийству.

Дальше Макар заговорил о самом Илясе, расхваливая его мудрость и прозорливость, за которые тот и получил прозвище Алтын-карга — Золотой Ворон. Как известно, ворон — птица мудрая и очень осторожная. Знает ли мурза историю своего рода? А если знает, то должен отдать честь предусмотрительности предков, неизменно бравших в жены славянок, чтобы породниться с могучим соседом и связать себя с ним узами крови.

Услышав эти слова, Иляс нахмурился, но вынужден был согласиться:

— Ты прав. Так было. Я даже купил русскую рабыню для сына.

— Рабыню, — горько рассмеялся Яровитов. — И ты, и твои предки брали в жены уведенных в полон русских девушек… А если тебе предложат заключить союз и породниться с одним из самых могущественных и богатых родов на Руси? Если предложат женить Рифата на знатной, молодой и красивой девушке, у которой есть не только хорошее приданое, но и могущественные родственники, приближенные к великому государю?

— Женить Рифата? — озадаченно переспросил мурза и удивленно покачал головой. — Что-то я не пойму тебя. Разве ты сват?

— А вдруг? — озорно подмигнул ему гонец. — Чего только в жизни не случается! Ведь не зря говорят: живем с оглядкой, а помираем впопыхах!

— Шутишь? — грустно улыбнулся Иляс. — Неужели ты хочешь уверить меня, что у вас не нашлось достойных женихов, и потому вы украли моего сына? Берегись, я не прощаю злых насмешек!

— Какие насмешки? — горячо возразил Макар.

Не жалея красок, он начал расписывать мурзе богатство и красоту Москвы, недаром прозванной Третьим Римом. Он говорил, сколь прекрасны царские палаты и терема, как велика казна государя и многочисленно его войско, сколько всяких земель и народов у него под рукой. Не забыл упомянуть и о славных боярских родах, предки которых выехали на Русь из Золотой орды.

Незаметно Яровитов перешел к главному. Он еще раз тонко польстил хозяину и заговорил о преумножении его богатств и продолжении рода, о том, как ласково приняли молодого мурзу в Москве и какие выгоды сулят Алтын-карге тайная дружба с русскими и женитьба Рифата.

Ошеломленный Иляс не мог прийти в себя от изумления: столь неожиданными оказались для него слова гонца. Мурза ждал ожесточенного торга, угроз, а его уговаривали согласиться женить сына. Но жениться Рифат должен был за тысячи верст от родного дома, на девушке, которую его отец и в глаза не видел. И это выкуп за жизнь сына? Выкуп за его свободу?

Нет, оказывается, вместе с Рифатом и сам Алтын-карга становился заложником урусов. Одно их слово — и ханские стражники поскачут по Крыму с насаженной на пику головой мурзы — головой предателя орды, мурзы Иляса!

— Ты озадачил меня, — откровенно признался хозяин. — У тебя отвага льва, но язык змеи! С него капает яд, огнем обжигающий душу. Лучше бы ты хотел золота, но ты хочешь навек отнять у меня Рифата!

— Наоборот, я хочу сохранить его, — не согласился Макар. Они заспорили. Яровитов доказывал, что коварный хан

Гирей и начальник его стражи Азис не упустят случая пресечь род Иляса, чтобы завладеть его богатствами. Скрепя сердце Алтын-карга соглашался, но тут же кричал, что русские выкручивают ему руки и сжимают горло, заставляя стать предателем орды, а Рифата оставляют заложником.

— Ты хочешь купить меня ценой жизни сына, — зло шипел он. — Мальчишка еще глуп, не понимает, что делает.

— Думай о будущем, — призывал гонец. — Оно в твоем сыне и внуках! Двое твоих сыновей уже сложили головы в Диком поле. Одно слово хана — и твой третий сын отправится в набег, но вернется ли? Зачем тебе тогда дворец и табуны?

— Без настоящего нет будущего, — огрызался Иляс. — Где мой сын? Его нет со мной. И вернется ли он? Из набега возвращаются, а из Москвы? Кто вам мешает зарезать его, а меня кормить сказками, чтобы я был послушным?

— Перестань, — презрительно скривился Яровитов. — Мы не дети! И я не Азис. Приезжай к нам сам и убедись, что в обещаниях нет лжи.

— Кто пустит татарского мурзу в Москву? — кипятился Алтын-карга. — Или ты колдун?

— Я не колдун, но и ты не татарин! — запальчиво выкрикнул Макар. — Или ты забыл про свою бабку и мать?

— Мы слишком далеко зашли, — неожиданно остановил его Иляс и показал на окно.

На горы уже опустился вечер, в небе зажглись первые звезды. В комнате стало сумрачно, но разгоряченные спором гость и хозяин не заметили этого, а слуги не решились побеспокоить их.

— Я предупреждал, что наш разговор будет долгим, — напомнил Яровитов.