Дикое поле

Казимир встал, открыл большой шкаф, достал из него две пары длинноствольных пистолетов. Положив их на стол, снял со стены саблю и проверил остроту клинка. Потом занялся пистолетами: вычистил стволы, насыпал в них пороху, забил пыжи, круглые пули и снова пыжи из кусочков тонкой просаленной кожи. Сменил кремни в замках, чтобы не дали осечки. Закончив, вынул из шкафа высокие сапоги и темную одежду, аккуратно разложил ее около кровати. Вскоре часы на башне пробили полночь.

Лекарь разделся, лег в кровать и задул свечу. Улыбнувшись своим мыслям, он спокойно заснул…

Рассвет пан Казимир встретил под Старым мостом, — завернувшись в широкий темный плащ, он не спускал глаз с дороги, ведущей из города. За поясом у него торчали пистолеты, а на боку висела сабля. Над темной водой колыхался легкий туман. Потихоньку просыпались птицы, перекликались на разные голоса и славили новый день, возвестивший о своем наступлении первыми лучами солнца. Где-то неподалеку заржала лошадь, и лекарь насторожился.

По дороге катила повозка, в которой угадывались силуэты нескольких человек. Недоезжая до реки, повозка свернула и скрылась в зарослях. Вскоре оттуда вышел высокий мужчина и направился к мосту. Миновав его, он спустился к воде и присел на нос старой, полузатопленной лодки, положив на колени саблю. Вся его поза выражала спокойствие и терпеливое ожидание.

Пан Чарновский осторожно выбрался из-под моста я, стараясь не попасть на глаза сидевшему на лодке человеку, забрался в кусты у дороги — как раз напротив того места, где остановилась повозка. На траве еще лежала густая роса, и лекарь беззлобно выругал себя за то, что не смазал сапоги гусиным жиром. Не хватало еще подхватить в этой сырости насморк, помогая расхлебывать им же заваренную кашу. Но что поделаешь, придется терпеть.

Вскоре на дороге появился одинокий всадник. Как только он поравнялся с зарослями, в которых скрылась повозка, из них выскочили три человека с обнаженными саблями в руках. Всадник встрепенулся, но его лошадь уже успели схватить под уздцы.

— Слезай, приехал, — сиплым голосом сказал один из неизвестных.

Всадник поднял коня на дыбы, но двое нападавших повисли на поводьях, а третий замахнулся саблей. Не растерявшись, верховой, сильно пнув ногой в грудь, отбросил его в канаву и выхватил из ножен клинок. Но тут лошадь рванула, и он, потеряв стремя, рухнул наземь.

— Кажется, пора, — прошептал пан Казимир и вытащил из-за пояса пистолеты.

Предоставив коню полную свободу, нападавшие кинулись к упавшему, явно намереваясь зарубить его, пока он не успел встать на ноги. Лекарь тщательно прицелился и спустил курок. Бухнул выстрел, и первый из неизвестных схватился рукой за окровавленную грудь. Его лицо выразило крайнее изумление, быстро сменившееся гримасой жуткой боли. Даже не вскрикнув, он упал и затих.

Не теряя времени, пан Казимир поднял второй пистолет. Выстрел — и другой разбойник свалился рядом с первым.

На выстрелы от моста торопливо побежал сидевший на лодке мужчина, в котором лекарь узнал пана Гонсерека. В его руке сверкала обнаженная сабля.

Войтик — а это именно он приехал на лошади — уже вскочил на ноги и шустро кинулся к вылезавшему из канавы неизвестному. Не давая ему опомниться, он с такой яростью напал на него, что заставил отступить, и быстро нанес ему удар в грудь.

Не ожидавший такого развития событий, пан Гонсерек сначала замедлил шаги, потом остановился и, внезапно повернувшись, пустился наутек.

— Стой! — во все горло заорал Войтик и бросился за ним. — Стой, холера ясна!

Пан Марцин понял, что убежать не удастся. Он встал и приготовился достойно встретить противника.

— Ну вот, теперь начинается самое интересное, — усмехнулся лекарь. Войтик приближался шагом, стараясь выровнять дыхание и оглядываясь: он опасался появления новых врагов, возможно скрывающихся в кустах.

— Куда же пан так быстро побежал? — издевательски поинтересовался он у Гонсерека.

— Об этом вам расскажут на небесах, — ухмыльнулся тот. — Ждать осталось недолго, скоро все узнаете.

Войтик прыгнул вперед, и зазвенела сталь клинков. Не достигнув успеха в первом натиске, соперники, словно сговорившись, отскочили один от другого и на мгновение замерли. Потом выставили перед собой сабли, пригнулись и начали кружить, выжидая удобного момента, чтобы нанести удар противнику в спину или в бок.

— Лайдак [10], — зло шипел Марцин. — Я отрежу тебе уши!

— Побереги свои, — не оставался в долгу Войтик.

Он горел желанием отомстить коварному Гонсереку. Это же надо, опуститься до такой подлости: подкараулить противника в засаде, чтобы расправиться с ним до поединка! И еще призвал для этого на помощь каких-то оборванцев без роду и племени. Хотя разве благородный человек согласился бы на такое?

— Вам пора следом за подручными! — Войтик сделал выпад, но пан Марцин умело отбил его и вновь отскочил, сохраняя дистанцию.

— Я не имею к этим разбойникам никакого отношения, — заявил он, отступая на мост.