Дикое поле

Дальше началось невообразимое: загремела цепь, повеяло сырым холодком, пророкотало нечто тяжелое, и он почувствовал, что идет по неровному каменному полу. Шаги звучали глухо, как в подземелье. Бродяга попробовал считать повороты, но вскоре сбился и решил терпеливо ждать, чем закончится это путешествие. Что толку считать шаги или повороты, когда совершенно не представляешь, где находишься? Вдруг и вправду под землей? Тот, кого он хотел увидеть, очень осторожен и горазд на выдумки, иначе ему бы здесь не выжить.

Временами грудь сдавливало от тяжелого, насквозь пропитанного сыростью воздуха. Рядом натужно сопели провожатые и упрямо тащили его все дальше и дальше в неизвестность. Наконец они остановились. Сквозь закрывавшую глаза повязку оборванец увидел какое-то яркое пятно. Свет?

— Тюрбан! — приказал мужской голос, и с головы бродяги сорвали чалму. — Повязку! — И узел, стягивавший на затылке полосу материи, ослаб.

По глазам ударил свет двух факелов, воткнутых в щели каменной стены. Бродяга заморгал, но успел заметить, что во мраке скрывается неясная фигура.

Куприян, выдававший себя за бродягу-турка, осмотрелся и понял, что находится в подземной галерее заброшенной каменоломни. Возможно, брать отсюда камень для строительства домов и крепости перестали еще во времена Византии, но, судя по свежим пятнам копоти на низком своде, люди здесь бывали достаточно часто.

— Это он. Идите! — приказали из темноты, и провожатые Куприяна бесшумно исчезли.

В круг света ступил высокий худой человек в турецкой одежде. Выдернув из расщелины факел, он затоптал огонь. Потом взял другой факел и позвал Куприяна:

— Пошли.

Казак послушно отправился следом за ним. Освещая себе путь факелом, они прошли десяток саженей по вырубленной в толще камня галерее, пока не наткнулись на деревянную лестницу, упиравшуюся в нависший над головой свод Хозяин подземелья поднялся по ней и открыл люк Затхлый сумрак сразу же прорезал столб яркого, показавшегося ослепительным света.

Поднявшись по лестнице, Куприян с удивлением увидел, что он стоит на дне каменного колодца — наверху пронзительно синело чистое небо. Втащив лестницу, человек в турецкой одежде захлопнул массивную крышку люка и закрыл задвижку. Приставил лестницу к стенке колодца, вылез наружу, подождал, пока вылезет Куприян, и повел его к дому.

Колодец стоял среди старого сада, раскинувшегося позади небольшого двухэтажного дома с плоской крышей и широким балконом Войдя в дом, хозяин обернулся и тихо сказал:

— Ну вот, здесь мы одни.

— Здравствуй, Бажен! — обнял его казак.

— Здравствуй, Куприян, — ласково похлопал его по спине Бажен Сухоборец. — Прости, я не знал, что гонцом будешь ты. Но иначе здесь нельзя. Привез?

Куприян снял чарык, вырвал стельку и достал сложенную полоску пергамента, испещренную непонятными значками.

— От Федора.

— Ты приплыл со Спиридоном? — взяв тайное послание, спросил Сухоборец. — Как он?

— Должно быть, уже разгрузил фелюгу и засел в лавке. Я велел ему никуда не ходить, ждать меня. Это твой дом?

— Да, но он куплен на чужое имя. Для всех я живу в другом месте. Но ты останешься здесь.

Куприян обвел глазами комнату Обычная обстановка турецкого дома средней руки: ковры и коврики, диван с множеством вышитых подушек, низкие столики, на стенах — дощечки с изречениями из Корана, вдоль стен — низкие и широкие сундуки.

— А там? — Казак показал на пол.

— Старые каменоломни, — поняв, о чем он спрашивает, ответил Бажен. — Мне удалось отыскать вход туда через колодец в саду. Очень удобно, галереи тянутся под многими улицами. Раньше просто поднимали камень наверх и строили дома. Много входов на побережье, но в городе их осталось мало, засыпали или заложили. Через один из входов в городе тебя и провели ко мне.

— Ну да, — криво усмехнулся Куприян. — Если бы это был не я…

— То никаких следов, — закончил за него Сухоборец. — Был человек, и пропал. А не посвященный в тайну входа никогда его не отыщет. Ладно, ты пока отдохни, а я прочту послание.

* * *

Заложив руки за спину, Фасих-бей расхаживал по огромной, как зал, комнате своего загородного дома. Следом, колыхая на каждом шагу огромным чревом и почтительно кланяясь, семенил толстый Джафар. Ему было страшно неудобно подлаживаться под мелкие шажки низкорослого высохшего старика, но как можно обгонять хозяина? Слуга всегда должен знать свое место. Поэтому он старался, чтобы его губы постоянно были на уровне плеча Фасих-бея, иначе случайно вылетевшая капелька слюны — не приведи Аллах! — могла попасть тому на шею, щеку или ухо.

— Значит, Азис поймал одного из урус-шайтанов и приказчика греческого купца? — Воспаленным, в красных кровяных прожилках, глазом Фасих-бей покосился на толстяка.

— Да, эфенди, — немедленно подтвердил Джафар. — А сам Спиридон отплыл. Возможно, сюда.

— Урус-шайтаны тоже отплыли. С добычей, — желчно рассмеялся старик. — И еще неизвестно, что они собираются сделать с отпрыском Алтын-карги. Возможно, они нарочно украли сына, а не отца, чтобы заставить Иляс-мурзу быть сговорчивее!