Дикое правосудие

Он снова выглянул в окно. Воздух снаружи уже прогрелся, и система кондиционирования протестовала против этого более громким гулом. Тянь закурил новую сигарету и встал. Пистолет как-то неуверенно, почти конвульсивно подпрыгнул на коленях у Лока, и тот осознал, до какой степени напряжены его нервы.

Тянь едва слышно вздохнул и снова сел на стул, скрестив ноги.

– Видите ли, мистер Лок, какое бы сочувствие ни испытывал я к вашей трагедии, этика бизнеса удерживает меня от неблагоразумных шагов. Боюсь, я не в силах помочь вам. Такой поступок не принесет мне выгоды.

– Тогда мне придется убить вас, верно?

– И вы ничего не узнаете.

– Скажите мне! – яростно прошептал Лок. Мускулы его лица и шеи напряглись, как у ослепленного гневом ребенка. – Скажите мне, кто стоит за этим, кто убил мою сестру, черт бы вас побрал!

Тянь ухватился за спинку стула, словно собираясь встать, однако его внимание было приковано к чему-то за спиной у Лока.

– Я не знаю, кто убил вашу сестру, мистер Лок, – его голос повысился. – Если вы полагаете, будто она была убита моими деловыми партнерами и ее смерть имеет отношение к моему бизнесу, то прошу прощения: я ничего не могу вам сказать. Я не знаю, мистер Лок.

В этот момент Лок осознал, что сидит спиной к двери. Окно, дверь, коридор, окно… Тянь постоянно поглядывал на окна, чего-то ожидая, надеясь что-то увидеть, а сейчас он повысил голос, надеясь, что кто-то его услышит… Должно быть, его люди вернулись, и он заметил их автомобиль.

Лок вскочил на ноги, держа пистолет, как дубинку. Тянь отпрянул, но его взгляд оставался уверенным. Они были близко, почти рядом…

Лок метнулся к двери и открыл ее. Коридор был пуст. Паника поднималась в нем удушающей волной. Забрать Тяня, убраться отсюда…

Он повернулся к вьетнамцу. Маленькая фигура Тяня исчезала в спальне. Лок услышал, как щелкнул замок. Ситуация изменилась в считанные мгновения: у него не оставалось времени взломать дверь и превратить Тяня в живой щит.

Он выглянул в коридор. Крик. Чья-то поднятая рука, силуэт одного из одетых в черное людей Тяня. Лок загнанно огляделся по сторонам.

«ПОЖАРНЫЙ ВЫХОД».

Он вылетел за дверь и побежал вниз по гулкой лестнице.

* * *

– Вы думаете, он что-то скрывает? – спросил Голудин, обхватив ладонями кружку с кофе и слегка сгорбившись в атмосфере подозрительности и неприязни, исходившей от немногочисленных рабочих-газовщиков, с которыми они делили помещение столовой.

– Да, но я не знаю, что именно, – ответила Марфа. – Это никуда нас не приводит и даже ничего не проясняет.

Высокие окна столовой были густо облеплены снегом. Пурга бушевала снаружи, среди хрупких строений скважины № 47. Напоминавший барак зал столовой был почти пуст. Из громкоговорителей лилась рок-музыка, за их спиной слышался приглушенный шепот. Вероятно, у каждого здесь было что скрывать, каждый имел туманное прошлое.

– Ты закончил? – с нетерпением спросила она, быстрым движением обмотав свой длинный шарф вокруг шеи и нахлобучив на голову шерстяную шапочку. Голудин неохотно кивнул. – Я хочу проверить все грузы, прибывшие сюда после взрыва в квартире Хусейна.

– Думаете, наркотики привез кто-то другой? – Голудин понизил голос. – Другой, а не этот парень, Хусейн?

– Так думает майор. Я выполняю его распоряжения.

– Но почему сюда?

– Не знаю. Возможно, они собирались переждать, пока не уляжется шум. Иранец работал здесь и имел отношение к наркотикам, правильно? – последняя фраза прозвучала как утверждение, однако Марфа ощущала разрыв между теорией и действительностью, словно порыв холодного воздуха из-за раскрытой двери. Это была всего лишь теория. – Мы не можем найти их в городе. А если они находятся здесь? Кто знает?

– С чего начнем?

– Ты возьми на себя продуктовый склад, а я займусь оборудованием и прочими складскими помещениями. Договорились?

– Да, могло быть и так, – задумчиво произнес Голудин. – Хусейн работал здесь, как и второй иранец. Похоже, они знали друг друга.

Марфа потерла лоб. Часы бесплодных допросов возвращались назад головной болью. У Аль-Джани не было ни друзей, ни близких знакомых на газовой скважине. Его считали люмпеном, презираемым русскими, украинцами и западноевропейцами. Собратья-мусульмане его игнорировали. Однако у Хусейна здесь имелись друзья. Обыск в их помещениях не дал ничего, кроме сдержанного возмущения рабочих.

– Не стоит ломать голову. Проверим склады и будем надеяться, что эта чертова погода исправится к утру, – Марфа встала. – Пошли.

Она замечала на себе взгляды мужчин, наблюдавших за их уходом из столовой: то ли недовольные, то ли просто усталые. Немытые бородатые лица с потрескавшимися губами и покрасневшими воспаленными глазами. У них не оставалось энергии даже для похоти – всего лишь подозрительность и неприязнь к служителями правопорядка.

Ветер вырвал внешнюю дверь из рук Марфы и швырнул ей в глаза пригоршню снега. Снегопад был таким густым, что у нее появилось ощущение, будто она стоит в тоннеле метро, а поезд проносится мимо в нескольких сантиметрах от ее лица. Она не различала ничего, даже других строений.