Дикое правосудие

Десять сорок. Марфа зевнула. Она потратила на поиски почти полтора часа. Возможно, наркотики и находились на складе, но она не смогла их обнаружить. Если наркотики вообще хранились на территории комплекса скважины, на них можно было наткнуться лишь чудом. Хотя она и не давала особых поводов для подозрений, ей мягко, но вежливо дали понять, что она не получит доступа к компьютерным банкам данных. Было бы проще расколоть Максима, который явно что-то скрывал, – правда, это «что-то» могло не иметь ничего общего с Аль-Джани или Хусейном.

В тишине, наступившей после ее зевка, она услышала звук торопливых осторожных шагов и вздрогнула, разом стряхнув с себя оцепенение. Затем вой ветра за стеной усилился и заглушил шаги. Где? В той стороне, в этой? Ей стало жарко, хотя она стояла неподвижно между двумя высокими штабелями, словно между утесами, громоздившимися почти до крыши по обе стороны прохода. Марфа не слышала ничего, кроме ветра. Пожав плечами, она быстро пошла по проходу.

Человек был невысок, довольно хрупкого сложения и одет в темное. Больше она ничего не успела заметить. Лицо мужчины скрывала глухая вязаная маска, тающий снег блестел на ее шерсти и капельками сверкал на узких плечах. Потом он ударил ее в висок чем-то твердым, и она упала на спину. Огромные штабеля ящиков, словно колонны готического собора, пьяно качнулись у нее перед глазами, затем расплылись. Лицо в маске склонилось над ней. Он снова ударил ее по голове, когда она попыталась откатиться в сторону и лягнуть его.

Придя в себя, она смутно ощутила, что ее тащат от штабелей, где он подстерег ее, по бетонному полу склада. Ее поддерживали под мышки. Голова раскалывалась от боли, все вокруг вращалось, вызывая тошноту. Потом она потеряла сознание.

Дверь ангара поднялась со стонами и лязгом. Снова пробел в сознании. Затем порывы ветра и снег, бьющий в лицо, привели ее в чувство. Кто-то тащил ее, взвалив на спину, словно куль с мукой. Опять пробел. Руки, шарящие по ее онемевшему телу. Ее парка была расстегнута, и руки стаскивали с нее свитер. Страх перед изнасилованием… Она снова потеряла сознание.

* * *

– Прошу прощения, Валера, – пробормотал Воронцов, вытащив настойчиво звонивший радиотелефон из кармана своего пальто. Паньшин держался расслабленно, однако, судя по всему, прекрасно сознавал напряженность, возникшую между собой и Шнейдером, и нервозность последнего.

– Воронцов слушает.

Это был Любин, как обычно, почти задыхающийся от восторга.

– Товарищ майор, найдены отпечатки пальцев Роулса! Он действительно какое-то время находился в «мерседесе» вместе с иранцем. Они связаны между собой!

Воронцов сохранял небрежно-безразличное выражение лица, улыбаясь Валерию Паньшину и его компаньонам, сидевшим в нескольких шагах от него.

– Звучит неплохо, Любин. Отличная работа. Теперь напечатай отчет, ладно? Я свяжусь с тобой.

– Но, товарищ майор… – запротестовал было Любин, затем осекся и спросил: – Вы не можете свободно разговаривать, да?

– Именно так.

– Вам нужна помощь?

– Нет. Никаких проблем. До скорого, – Воронцов прервал связь и дружелюбно улыбнулся троице, сидевшей за столиком: Шнейдеру, Паньшину и первому подручному гангстера – маленькому чернобровому и опасному Касьяну. Среди мелких бандитов, рэкетиров и домушников он носил кличку Нож, что наводило на любопытные мысли. Касьян, разумеется, обладал навыками, позволявшими ему тихо и аккуратно избавиться от Роулса, но то же самое можно было сказать про две-три сотни других людей в Новом Уренгое.

– Прошу прощения, – насмешливо извинился Воронцов. – Дела, дела. Участь инспектора не из счастливых, особенно если по соседству проживает много подозрительных типов.

Он усмехнулся. Касьян нахмурился, но Паньшин покачал головой. Официантка принесла Воронцову заказанное импортное пиво. Он положил на ее поднос бумажку в десять тысяч рублей. Казалось, она хотела возразить, но Паньшин отослал ее взмахом руки. Шутки ради Воронцов всегда расплачивался русскими деньгами, хотя в заведении принимались только твердая валюта или кредитные карточки.

Он отхлебнул пива. Музыкальное трио только что закончило исполнять «Стеллу в звездном свете», и он вежливо поаплодировал вместе с двумя-тремя завсегдатаями клуба. Даже Шнейдер пару раз неохотно сдвинул свои большие ладони. Главный врач наркологического отделения явно чувствовал себя не в своей тарелке, однако для чего-то ему требовалось присутствие Паньшина и даже Касьяна.

– Я и не знал, что вы знакомы. Пришли послушать джаз, доктор Шнейдер?

– Так же, как и ты, Алексей, – вмешался Паньшин.

Шнейдер облегченно вздохнул. Паньшин окутал свою улыбку сигарным дымом; приятное выражение на его широком открытом лице, казалось, не оставляло места для сомнений.

– Разумеется. Кто будет гвоздем сегодняшней вечерней программы?

– Скандинавы.

Музыканты трио поклонились и удалились с крошечной сцены.

– Мой антрепренер утверждает, что они очень хороши.

– Клуб быстро заполняется, Валера, – должно быть, люди уже слышали о них. С другой стороны, ты платишь всегда только за самое лучшее.