Дикое правосудие

Перед тем как позвонить Филдингу, Джоанна убедилась, что она одна дома. Сейчас она радовалась этому обстоятельству. Было около шести часов. Эмили останется у подружки. Няню она отпустила. До возвращения Пола оставалось еще несколько часов.

Джо дала волю слезам, оплакивая конец любви. Все кончено. Она не нарушит слово, данное Полу. Но, господи, как больно! И самую большую боль причинил ей Майк. Такого она от него не ожидала. Наверное, он и сам не понимает, как ей больно.

У них не было будущего. Наверное, шанса на общее будущее у них не было и раньше. Огромный груз пережитого казался невыносимым. Анжела Филлипс, Джимбо и Томми О’Доннеллы, Лодочник — так много лиц возникало у нее в памяти, когда бы она ни вспомнила о Майке. А вспоминала она постоянно. И все же их обоих будут вечно мучить сомнения: их жизни были испорчены подозрением и предательством.

Майк Филдинг и Джоанна Бартлетт. Пара, у которой нет будущего. Пара, которая запуталась в сетях проблем, зачастую ими же и созданных.

Теперь Джо не сомневалась, что Майк не нанимал Лодочника и что его подставили. И все-таки она не доверяла ему. А как она могла доверять? Разве можно быть в чем-то уверенным, когда дело касается Филдинга? Этой изменчивостью он был так не похож на Пола.

Она прекрасно понимала, что, если бы она не повесила трубку и сказала ему то, что он хотел бы услышать, — ради него она согласна бросить Пола, Эмили, все, — то на другой день, возможно, он уже передумал бы.

Джоанна знала, что поступила правильно. Просто знала. Ее единственно верное решение. Но от этого ей не стало легче.

Слезы безостановочно текли по щекам. В последнее время она часто плакала, и утешения не было.

Джо бросилась на кровать и уткнулась лицом в подушки. Эпоха Филдинга закончилась навсегда. Все кончено. Так же, как наконец закончилось дело Анжелы Филлипс и Джеймса Мартина О’Доннелла.

И даже сейчас, когда ей было так плохо, в голове промелькнула мысль: пусть дикое, но правосудие все-таки свершилось.

Глава двадцатая

После того как Джоанна повесила трубку, Филдинг, как и следовало ожидать, отправился в паб. Он решил попробовать забыть Джо. Она была слишком опасна для него. Да и особого выбора у него не осталось.

Майк по-прежнему не имел ни малейшего представления, кто так круто подставил его с электронными письмами. Может, кто-то из коллег-полицейских, кому он перешел дорожку? Среди них, как он подозревал, были и такие, кто относился к нему гораздо хуже иного преступника.

А затем полиция обнаружила дневник Каролины О’Доннелл, откуда и пошли все их сомнения. Хотя, конечно, в этом-то не было ничего таинственного. Филдинг сам навел их на след. Он попросил жену напечатать письмо и послать его Тодду Маллетту — сказал ей слово в слово, что и как печатать и откуда отправить, чтобы точно не наследить. Сначала Рут смутилась и задавала много вопросов, на которые он не всегда мог ответить. Но потом, как обычно, она сделала так, как он просил.

Разумеется, только Филдинг знал, что в дневнике не было ни слова правды. Он сам написал его на компьютере умершей девочки, сидя в той самой спальне, которую ее семья теперь превратила в музей. Все это он проделал, пока ее родители ездили на отдых. В Коста-дель-Соль, конечно. Пробраться в дом О’Доннеллов не составило большого труда: они не слишком увлекались безопасностью. Да и особой необходимости в этом у них не было. Надо быть отчаянно глупым преступником, чтобы решиться обчистить их дом. В любом случае Филдинг умел проникнуть в чужое жилище и, осмотревшись на месте, уйти, не оставив следов. «Чтобы ловить преступников, иногда приходится действовать их методами», — криво усмехнулся он.

Майк отлично потрудился над дневником, и тот выглядел убедительно подлинным. Это было нетрудно. Пять лет Филдинг проработал в отделе по защите детей. И он слышал, как дети рассказывали о сексуальных преступлениях, которые совершались против них их дядей или маминым бойфрендом и, да, даже папой или дедушкой. Он сам оформлял заявления. Он читал детские излияния. Часто маленькие жертвы насилия все подробно записывали. Бедные дети с изувеченными судьбами, они не знали, что и подумать и как к этому относиться. Майк помнил, каким языком они рассказывали свои трагедии, как вели свои записи, какие слова использовали, а какие — нет, потому что не могли пересилить себя, а может, просто не знали их.

Филдинг трудолюбиво набрал дневник на компьютере Каролины, затем спрятал его в папке с ее домашними заданиями и, уж чтобы наверняка нашли, распечатав дневник, оставил его торчащим из какой-то книги. Он знал, что Томми и его жена время от времени приходили в эту комнату, отдавая своеобразную дань памяти покойной дочери. Майк изо всех сил постарался оставить дневник в таком месте, где его наверняка найдут, и тем не менее чтобы все выглядело так, будто раньше мама и папа просто не заметили его. Это была самая трудная часть работы. Но, похоже, он с ней справился.