Дикое сердце ветра

Смерть шла в атаку десять лет и только тогда решила дать гатурам еще один шанс.

Никто из новых звездных друзей не пришел на помощь. Были сожаления, соболезнования, открытые насмешки и презрительные шепотки. Пригодную для жизни планету в соседней системе колонизировать им запретили - мол, чересчур воинственная раса уничтожит и ее.

Гатуры больше не просили снисхождения. Жизнь на их изуродованной родине сосредоточилась на единственном материке из восьми. Перенаселенные города росли вверх, пока позволяли технические возможности. Потом ученые додумались конструировать громадные летающие платформы, способные выдержать небоскребы…

Безлюдные пустыни, по заверению ученых уже безопасные для живых существ, приняли энтузиастов, мечтающих облагодетельствовать свой народ, и ссыльных, в числе которых оказался брат Фегинзара.

Четырнадцать лет вслушивался Эвривико в вой ветра, меняющего узор песков, бродил по не съеденным временем и бурями развалинам - символам неудовлетворенной гордыни. Бродил и вспоминал слова старшего брата:

- Посмотри, к чему привела наука наш народ! Поживи там, порадуйся прогрессу. Может тогда до тебя дойдет - не стоит приносить этот яд на девственную, не окрепшую Землю!

Фегинзар под конвоем запихнул его на корабль. Эвривико вначале казалось - ссылка не продлится долго. Как бы не так! Адмирал словно позабыл о собственном родиче, не отвечал на письма. А, может, они просто не доходили до него? Но это не повод для оправданий. И теперь Эвривико был готов оплатить за четырнадцать лет нужды и лишений. Оплатить и доказать - он не отказался от былых убеждений и по-прежнему считает - под умелым руководством люди достигнут небывалых высот в развитии и попутно помогут своим воспитателям вернуться к нормальной жизни.

Марминар прекрасно понимал подлость своего поступка, но отказываться от такого компромата на бывшего шефа было глупо.

- Сегодня тебя ждут Парламент и сотни журналистов. Можно говорить все, что вздумается, - бросил адмирал, садясь в машину.

- Даже про нашу планету? - осторожно спросил Эвривико.

- Про это в первую очередь. А я поддержу. Наместник не успеет отреагировать. Ему хватит забот с развитыми расами.

Эвривико непонимающе посмотрел на него. Марминар только отмахнулся, мол, потом объясню.

Как и ожидалось, в Парламенте началась буря. Потрясенные люди, выслушав страшную историю своих наставников, возмутились: почему это так долго скрывали? Были даже те, кто в пылу призывал отказаться от техники в любом ее проявлении. Споры смолкли лишь когда на трибуну взлетел сам адмирал. Он окинул собравшихся раскосыми блестящими глазами и, покачивая высоким гребнем без каких-либо украшений, звучно произнес:

- Друзья мои, не стоит обвинять нас в скрытности. Вы же не учите собственных детей сызмальства, что им предстоит жизнь, полная трудностей, ошибок и разочарований, а в завершении ее - не всегда легкая смерть. По масштабам Вселенной вы еще дети. До сего момента вы не были готовы воспринять правду. Возможно, я тороплюсь и сейчас. Но мыслимо ли возвращение к темным временам? Так пусть же мы, как более опытные, предупредим вас об ошибках. Мы не враги вам, не надсмотрщики, а партнеры…

Говорил он долго, рассказывал о развитии своей цивилизации, о радостях и неудачах, даже о грозящей Сириусу и Земле опасности со стороны ысхаридов. Не забыл он обмолвиться и о Фегинзаре, его недальновидности, о том, как недостойно обошелся тот с братом…

- Ни в коей мере я не желаю вам зла. Тем более сейчас, когда стал одним из вас, узнав, что у меня есть сын-человек.

- Фегинзару некуда теперь возвращаться. Дом его разрушен изнутри, как и мой, - тихо прокомментировал Габриель, стоя в общей толпе журналистов.

Сегодня он даже не ответил на приветствие Орландо. Но вины холеного красавчика он не чувствовал. Не из-за него Флорина ушла из дома. Тогда из-за кого? Нынешний режиссер? Слишком стар. Новый партнер по фильму? Может быть. Теперь это не должно волновать Габриеля. Жизнь начинается заново.

- Что из сказанного пойдет в газету? - Вьердо Бер, один из лучших журналистов "Пульса Спиры", спрятал в портфель блокнот и потер коротко остриженный затылок.

- На твое усмотрение. Только слишком не злорадствуй. Я уже не знаю, чего ждать от нашего нового руководства. Мои прогнозы перестали сбываться, - посетовал Габри, хлопнул подчиненного по плечу и поспешил к выходу. Как можно думать о какой-то политике, когда на душе волки воют?

Естественно, он не поехал к ней, а купил две бутылки хорошего вина с твердым желанием напиться и забыться. Опустевшая квартира показалась холодной и чужой. Не разбирая почты, отключив телефон, он, откупорил бутылку и, не потрудившись достать стакан, приник к горлышку, как к последней надежде. Сделал несколько глотков. На большее его не хватило. Имея перед глазами пример отца, потом Жисаса, он питал устойчивую неприязнь к алкоголю. Но сейчас вино его отрезвило.

- Не буду я из-за нее травиться!

Вино потекло в горшок с цветами. Им предстояло принять на себя удар тоски Габри и погибнуть…