Дикое сердце ветра

Танри знала, от ее усилий вернуть былые таланты в душах пастухов ворочалось что-то забытое, казалось, навсегда погребенное в прошлом. Оно аукалось с перезвоном гитарных струн, и заалевшие вечерние облака складывались в причудливые узоры, выдававшие чужие тайны до торжественного восхода луны.

Стихал ветер, спокойней позвякивали бубенцы в лошадиных гривах, и одинокий голос певца разносился над степью, славя жизнь, свободу и любовь.

- Что ты там забыла? - традиционно начинала ворчать ближе к вечеру мать, когда Танри опять собиралась в свое излюбленное путешествие. - Опять вернешься под утро!

- Но вернусь же!

Не обращая внимание на уговоры, девушка садилась за руль дядюшкиного автомобиля, заднее сидения отдавая во власть троих мальчишек, а переднее - соседке, везущей своим любимым мужчинам что-нибудь вкусненькое.

Едва заканчивался город, иссушенная жарой и заботами соседка вытаскивала из прически шпильки, и лавина черных с проседью волос обрушивалась на спинку кресла. Узкое смуглое лицо молодело, черным раскосым глазам возвращался блеск… Женщина рассказывала разные истории, дети сзади возились и смеялись, а Танри немыслимым образом приводила машину к месту очередной стоянки пастухов не петляя среди холмов, и оставалась там часть ночи, а то и ночь целиком.

Она возвращалась, когда флюгера на крышах указывали, куда торопится утренний ветер, и засыпала на шелковых кремовых простынях, поставив в вазу букет собранных после полуночи цветов. И дикие напевы на позабытом языке продолжали звучать в ее снах…

Однажды, вернувшись слишком рано, чтобы встала Вирия, она тут же уснула, и вскоре была разбужена тихим-тихим шепотом, знакомым и теплым. Духи-хранители! Наконец-то она может их видеть, общаться! Они кружили над кроватью светящимися, разноцветными шарами, перетекающими один в другой, падали на одеяло, превращались в клубки желтых ниток и мелодично смеялись. Она улыбалась им в ответ, счастливая.

В незанавешенное окно тянулись ветви вишни, заглядывали меркнущие звезды. Среди них медленно плыл гатурий корабль, грузовой, если судить по лиловым бортовым огням.

"Он ищет тебя. Он близко", - зазвенели в ее голове голоса.

- Кто? - не поняла девушка. - Агых?

"Имя не знаем. Может быть он. Но он не сделает тебе больше плохо. Ты вернулась".

- Но я скоро уеду вновь.

"Не то… Ты вернулась в себя. Нашла себя", - наконец подобрали они нужные слова.

- А-а-а, вы про это…

Девушка села на кровати. Темнота слабеющей ночи сменялась серыми сумерками. Над домами веерами раскрывались сны хозяев. Танри не заглядывала в них. Что может быть более личным, чем сновидение?

Она посмотрела на духов-хранителей и поняла - ее время здесь закончилось. Заглянуть в Лиссаран и мчаться на запад обновленной.

Как в первый раз, чемодан собрался быстро. К прежним вещам добавилась лишь пара платьев, ярких, будто весенний луг.

Мама поймет. Не сразу, но поймет. Дядюшка Джеральдо с тетушкой Агнесс уже поняли, что зов большого города в ее сердце не унять. А зов неба и подавно. Сонный покой Шанбаре убаюкивает, но всю жизнь провести мухой в киселе - не серьезно.

… Лиссаран. Удивление в глазах Арвисо. Сдержанный восторг бывших однокурсников при виде ее формы летчицы пера. Теперь-то Танри понимала, реальный шанс улететь космос есть только у Эрнесто Ривандо.

Девушка обратила внимание, как внезапно постарела после гибели командора Лео. Как натянуто улыбается, готовясь к свадьбе с Иливом красавица Давира. "Ни ей, ни мне не достался голубоглазый инженер", - грустно подумалось Танри.

Задерживаться в прошлом не имело смысла. И летчицу встретил аэродром. Короткий разговор с капитаном одного из транзитных кораблей, предъявленное удостоверение и бумаги за подписью адмирала, и в путь, в величественный Равидар. Туда, где сердитые тучи обнимают небо громадными крыльями с рваными кромками, а с аэродромов под пристальными взглядами гатуров и их приборов возносятся в космос небесные корабли.

… Габриель Мидару швырнул потекшую ручку в корзину под столом и вытер перепачканные чернилами пальцы салфеткой. Почему никак не удается найти подходящего человека? Кажется, жизнь стала налаживаться. Благодаря усилиям Бартеро и газету, и квартиру, и большую часть банковских вкладов удалось вернуть обратно. Только вот никакого подобия Орландо на горизонте не просматривалось до сих пор.

И Бартеро, и Флорина убеждали: судьба сама тебе заявила - хватит заниматься политикой. Не твое это. Кинс и то махнул рукой на поиски подходящей кандидатуры, позвал его в консультанты, помогать проворачивать финансовые операции. Но как раз на подобные подвиги не тянуло.

Именно в этот момент двери в кабинет распахнулись и, полыхнув ало-оранжевыми одеждами, ослепляя внушительным золотым солнцем на впалой груди, ворвался Пинаро, взглядом подвинул стул и без приглашения плюхнулся на его, устремив провалы темных глаз на владельца "Пульса Спиры".