Дикое животное и человек

История удивительного леса посреди голой степи ведет свое начало, как ни странно… от овец. Когда по окончании испанской войны за престолонаследие испанцы наконец разрешили вывоз за пределы страны своих знаменитых тонкорунных овец-мериносов, овцеводство стало развиваться повсеместно, в том числе и в Германии. Так, в герцогстве Анхальт, например, научились так прекрасно отбеливать и сортировать овечью шерсть, что ее скупали даже ткацкие предприятия Англии. В герцогских владениях выпасалось тогда свыше 100 тысяч овец-мериносов, однако увеличить свое стадо герцог не мог — для этого его поместье Ан-хальт-Кетхен было слишком мало. Именно по этой причине да еще потому, что герцог состоял в родстве с русской царской фамилией, ему и пришла в голову блестящая идея основать на безлюдной, только недавно освоенной Россией южнорусской степи своего рода Анхальт-Кетхенскую колонию. И он добился желаемого. Ему и на самом деле отмерили 480 квадратных километров— территорию, превышающую по своим размерам сегодняшнюю Землю Бремен. Более того: первые десять лет ему не приходилось вносить за пользование этой землей никаких налогов! В честь графства Аскании (на северной стороне Гарца) он назвал свои новые гигантские владения Аскания-Нова.

11 августа 1828 года началась одна из самых рискованных «овечьих Одиссей», известных в мировой истории. 2886 тонкорунных овец, два быка, восемь коров, восемь лошадей и 23 персоны обслуживающего персонала отправились пешком из Анхальта к Черному морю. На трех повозках везли сундуки с одеждой, домашней утварью и инструментом, а также мешки с посевным материалом. Кавалькада двигалась довольно быстро: в день она проходила от 15 до 20 километров. Ровно 1000 овец осталась зимовать в одном поместье в Познани, и, когда все стадо прибыло в Таврическую степь, оказалось, что не хватает всего лишь 35 овец. Еще удачнее прошел перегон 5300 овец в следующем году, а к 1830 году в Аскании-Нова благополучно собралось уже около восьми тысяч овец. Там же поселилось 130 немцев, среди которых имелся один учитель, один винодел, несколько мастеровых и сортировщиков шерсти.

Однако ожидаемого предприимчивым семейством Кетхенов бурного притока денег и шерсти не последовало. Наоборот, из кассы маленького герцогства приходилось вкладывать все больше и больше полновесных талеров в «русское предприятие». Когда советник администрации Ауэ поехал в качестве ревизора в далекую степь, от него пришло совершенно уничтожающее донесение в Кетхен. Оказывается, между служащими колонии шла непрерывная свара. Десять тысяч виноградных лоз, высаженных в этой безлюдной степи, засохли, та же участь постигла и фруктовые деревья; никак не хотели давать урожай в условиях засухи и зерновые культуры. Главный управляющий колонии, распродавая часть стада, по-видимому, разрешал покупателям каждый раз самим выбирать себе овец. Таким образом, наилучшие экземпляры оказались повыбранными, а оставшиеся 32 тысячи голов имели весьма неприглядный вид. Одних невыплаченных окладов в бухгалтерских книгах значилось на 40 тысяч рублей. Все хозяйство Аскании-Нова — предмет всеобщих насмешек, потому что степью никогда еще так безголово не распоряжались. «По-видимому, у этого герцога Анхальта какие-то неисчислимые сокровища, если ему ничего не стоит содержать здесь такое бесперспективное и разваливающееся хозяйство!» Вот в таком примерно роде отзывались соседи об этом поместье.

Сохранить его удалось в общем-то только благодаря милости царя, который по-прежнему не облагал злополучное владение ни налогами, ни царскими податями. Но когда в 1847 году со смертью герцога Генриха род Анхальтов-Кетхенов угас, его наследник, герцог Анхальт-Дессау, воспользовался первым удобным случаем, чтобы отделаться от этой досадной обузы. В 1856 году он продал поместье немецко-русскому помещику Фридриху Фейну за 525 тысяч прусских талеров, что равняется 1,5 миллионам золотых марок. Но все равно это была не слишком выгодная сделка, потому что за прошедшие десятки лет герцогство потеряло по милости этого лихого предприятия значительно более миллиона золотых марок. Объяснялось же все это очень просто: тупоголовые люди стремились хозяйствовать в степи обязательно на «анхальтский» манер…

А вообще-то говоря, все началось с пощечины. Она-то и послужила толчком к стремительному обогащению семьи покупателя имения «Аскания-Нова» — Фридриха Фейна, помогла Фейнам стать миллионерами.