Дикость

Мне нужно было позвонить кое-кому, а затем тотчас поехала в Бруклин. Я была там всего лишь один раз, и то всё закончилось плачевно. Ронни и Колин как только узнали адрес тоже отправились в родные края. Патрик поехал с нами, хотя мы его предупредили, что сейчас ему было небезопасно находиться рядом с нами. Не хотелось бы, чтобы и он попал в программу «зачистки», которая ожидает нас. Ненужных людей убирают, а тех кто слишком много знает, убивают первыми. Я не боялась смерти, ведь всю жизнь живу на тонкой грани. На свой страх и риск Уолш поехал с нами.

Моя женская интуиция подсказывала мне, что в том баре я найду своего друга. Ронни ехала следом за нами. По дороге я пыталась вразумить Патрика.

– Уезжай завтра же, бери жену и бегите в Европу. Они будут вылавливать нас, надеюсь, тебя долго преследовать не станут.

– Может, я и Тома заберу? – он предположил.

– Да, так и поступим. Сейчас съездим, заберём его, а потом вы заляжете на дно. Может, ещё свидимся, – я пыталась ободрить верного советника.

По глазам Патрика поняла, что он не поверил мне, но Уолш сумел промолчать. Мы никогда не увидимся. Я была безмерно благодарна ему за все те годы верной службы, что он провёл подле меня, но что-то помешало мне поблагодарить его. Наверное, в тот момент я могла думать только лишь о Томасе.

Автомобиль остановился возле знакомого бара. Я вышла первой и, не дожидаясь своих телохранителей, поспешила в бар.

Как только вошла внутрь, увидела Тома. Он стоял пьяный на сцене и читал стихи собственного сочинения. Его пиджак валялся возле ног. Глаза красные, будто от слёз. Мне было больно смотреть на него, но хуже всего то, что я была причиной его страданий.

– Выведите всех, – я обратилась к Патрику.

Без ругани точно не обойдётся, но я не хотела, чтобы случайные люди стали свидетелями наших разборок.

– Слазь, Томас, – Ронни опередил меня и уже стоял возле сцены.

– А вот и они… мои верные друзья. Предвестники смерти, вы видите, под вами земля горит? Вы рушите всё, до чего только дотрагиваетесь!

Том с презрением оглядел нас троих, даже не думая спускаться. Я хотела найти нужные слова, чтобы утешить его, но ничего подходящее не шло в голову.

– Просто спустись, садись в машину и уезжай, – Колин подхватил.

– А дальше что? Вы ведь разрушили весь мой мир! Своим тщеславием, безразличием и жестокостью вы убили меня. А когда от меня уже ничего не осталось, просите уехать! Я любил вас когда-то, так любил… Но моей любви вам было мало! Вы сошли с ума! Жадность, злость, ревность! Вы всё очернили, выжгли всё хорошее, что было и стали монстрами! – Томас не смог сдержать слёз, ему нелегко далось это признание.

Я шла ближе к сцене, чувствуя, как земля уходит из-под ног. Он говорил правду, мы недостойны такого друга, как он. Я недостойна его, но так уж вышло, что не могу жить без него.

– Томас, у нас слишком мало времени, – Ронни настаивал, казалось, он вот-вот сам стащит друга со сцены.

Том закрыл лицо дрожащими руками и еле слышно причитал. Мы втроём чувствовали себя виноватыми и не знали, какое подобрать оправдание.

– Почему вы это делаете? Почему, когда любите, причиняете боль?

Любовь, подобна яду и я отравился ею сполна.

Зачем тратите годы, вынашивая план мести?

Почему не умеете прощать? Мне так сложно было жить,

я будто с другой планеты, всегда выделяюсь из толпы.

Но в вас троих, я нашёл своё последнее утешение.

Отрадой были долгие беседы, стихи и песни я для вас писал.

И что теперь? Вы трое поддались мирским соблазнам

уж более вас мне не признать.

Я прощаюсь с этим миром, проклинаю то, что раньше было мило.

Зависть, ложь и ненависть – я проклинаю.

Предательство и любовь.

Том выпрямился и обратился ко всем нам. Посетители бара замерли, они были в полном замешательстве. Никто из присутствующих не знал, что это последние стихи. Том – единственный человек, который всегда умел прощать. Он любил бескорыстно, доверял и был предан своим друзьям, а мы предали его.

– Том, – я подошла к нему, почти ничего не видя из-за пелены слёз.

– Прошу, уезжай, – я прижалась лицом к его ноге, не в силах устоять на ногах.

Том положил руку мне на плечо и с презрением, ненавистью и с жалостью оглядел всех присутствующих. Некоторые люди стыдливо отводили глаза в сторону. Я вцепилась в Томаса, Колин подошёл ближе. Что мы могли сказать? Прости? Этого было мало.

– Мне вас жаль, вы умрёте, так и никогда не узнав простой истины. Даже маленькие дети знают её, но, вырастая, забывают, – Том посмотрел на Ронни.

– Какую? – брюнет спросил, его голос непривычно задрожал.

– Любить надо просто так, ничего не требуя взамен. Любить друзей за просто так, родителей боготворить и всегда быть им благодарными. Даже Бога любить бескорыстно и не молиться ему, чтобы попросить что-нибудь, а сказать «спасибо». Ронни, я знаю твою тайну. Ты полюбишь, но будет уже слишком поздно. Колин, спасай своего сына и больше не слушай Ронни – ты ему ничем не обязан. Ты больше переживаешь о его покойном отце, чем он сам. Лапушка… – Том коснулся моего подбородка.