Дикость

Я сидела в женской тюрьме строгого режима. Смертников держали отдельно от остальных. Я часто слышала, что другие осуждённые устраивали драки. Вот и сегодня без потасовки не обошлось. Меня зашвырнули обратно в камеру. Я села на койку, в ожидании того, что сейчас охрана быстро успокоит бунтарей, распределят по карцерам, а потом я всё же смогу приготовиться к своей смерти. Даже в день моей смерти ничего не шло по моим планам, а ведь у меня были планы, как бы нелепо это ни звучало. Я начинала злиться, время шло, а надзиратели ещё не вернулись. Я подошла к решётке. В коридоре ходил всего лишь один молодой надзиратель.

– Что происходит? Я торчу тут тридцать минут! – я крикнула.

– Тебя это не должно интересовать, – мужчина шикнул мне.

– Неужели самый настоящий бунт? Ты бы проверил… Вот в таких тюремных бунтах и погибают новички, – я не собиралась затыкаться.

В моём блоке больше не было других заключённых. Они мертвы, я осталась последней, а новеньких не было. Кроме меня и охранника никого больше не было.

– Ты мне сейчас угрожаешь? – парень подошёл к моей камере.

Он заметно нервничал. Я прочла его имя и вновь взглянула ему в глаза. Стоило было мне это сделать, как у Арнольда подкосились ноги. Он сам забыл, с кем разговаривал. Парень развернулся и пошёл дальше по коридору, будто прогуливался.

– Предупреждаю, – я всё же ответила на вопрос.

Арнольд был достаточно умён, чтобы больше не разговаривать со мной. Через несколько секунд сработала пожарная сигнализация. Парень подпрыгнул от страха.

– О, кажется, пожар или тревога. Наверное, в левом блоке творится что-то плохое, а скоро и до нас доберутся. Мне они ничего не сделают я своя, – я говорила, не сводя глаз с тощей спины Арнольда.

– Скоро их усмирят, надо будет – из города подмога приедет. Этот бунт никак не поможет тебе, ведь они всегда заканчиваются. Ещё ни один заключённый не сбежал из этой тюрьмы, так что ты всё равно сегодня умрёшь, – Арнольд обернулся и заговорил дрожащим голосом.

– Да, а ты прав мне терять нечего, а вот тебе? – я спросила.

– Моей жизни ничего не грозит, – парень гордо проговорил, но в следующую минуту дверь в мой блок открылась, и он был готов убежать, куда глаза глядят.

Я засмеялась. Он меня позабавил. Я решила прекратить забавляться. В коридоре послышались шаги. Это не заключённые прорвались, а кто-то из охраны приближался к моей камере.

– Что происходит?

– Обычный бунт. Иди к главному и доложи, что эта заключённая сбежала, – крепкий мужчина указал на меня, и мне сразу же стало не по себе.

Я его видела прежде. Поговаривали, что он плохо обращался с осуждёнными. Кареглазый брюнет смотрел на меня.

– Что? Но она же не сбежала, – Арнольд похлопал глазами.

– Ступай! Сделай доброе дело – она всё равно умрёт, а вот как… Да какая кому разница? – надзиратель уговаривал Арнольда.

Мне стало понятно, что он задумал. Он решил убить меня, а потом сообщит, что убил меня, когда я пыталась сбежать. Я отошла от решётки и с надеждой смотрела на молодого охранника.

– Хорошо, – Арнольд кивнул и с опаской посматривал на своего собеседника.

Глава 61

Убийца во мне, убийца в тебе. Каждый человек способен на убийство просто его нужно довести до такого состояния, когда он сорвётся. Каждый день по всему миру люди причиняют друг другу боль и страдания. Что движет ими? Крутой школьник задирает других учеников в классе. На работе всегда найдётся белая ворона, над которой все подшучивают. Ловили ли вы на себе эти косые взгляды? Ты тут не к месту. Ты недостаточно хорош для этого. Ты некрасива. Лузер, чужая, инопланетянин. Невольно ты начинаешь верить, что с тобой и правда что-то не так. А где моё место? Для чего я хороша? Что мне делать? Разве есть какое-то правило? Почему бы не отделить людей и пусть лузеры живут отдельно в своём городе. Только вот через какое-то время «крутым» станет скучно жить, они везде найдут себе новую жертву. Унижение, насилие, убийство, что их объединяет? Почему люди осознанно подвергают друг друга насилию и издевательствам? Это какой-то инстинкт? Лишь сильные выживают? Мы ведём себя, как животные, хищники. Удовольствие, вот в чём всё дело. Убери удовольствие и человеку станет скучно подшучивать и издеваться. Тепло разливается по всему телу, когда ты унизил кого-то. Какое это удовольствие понимать, что ты лучше, сильнее, острее на язык. Самооценка растёт, повышается тонус, но главный секрет в том, что на подобное способен только самый настоящий трус, который сам в душе лузер. Его жизнь не задалась, он несчастлив, у него не получилось ничего добиться в этой жизни и поэтому задирает того, у кого хоть что-то получается.

Я ставила себя на ступень выше, презирала людей, но разве сейчас я похожа на победителя? Что мне дали те годы, когда я убивала и унижала людей. Исход всегда один, мы рано или поздно все умрём. От нас зависит лишь умереть человеком или последней мразью. Я ускорила свою смерть, подтвердив свою вменяемость. Я призналась в убийствах, которые совершала. Пусть и поздно, но я хочу умереть человеком.

– Получи, тварь, – здоровяк врезал мне кулаком в живот.